Звездная вахта (сборник) - стр. 33
Квай спал. Рыжий живчик вызывал симпатию с ноткой ревности. Валентин сознавал свой промах: он сам должен был вычислить возможность нападения туземцев на Врата. В затеянной Лисом – или кем-то повыше – шахматной партии он, Валентин, еще не видел всей доски. При всей своей экономии мышления Квай видел больше и дальше. Лис – или, скорее, некто более влиятельный, предпочитающий держаться в тени, – повел рискованную игру, игру по-туземному подлую, но в принципе неглупую. Гостей с Терры задерживают на космодроме под любым предлогом или вовсе без оного, а в это время науськанные туземными властями местные карлики берут штурмом торгпредство и выводят из строя аппаратуру Врат. Если что – власти ни в чем не виноваты, малочисленная полиция (а содержать многочисленную донникам не по карману) ничего не смогла поделать, демонстрируются расквашенные носы и подбитые глаза полицейских, выражается сожаление, приносятся извинения, и все такое прочее. Терра не сразу пошлет корабль, способный пробиться сквозь атмосферу Дна, туземцы выгадают время… За это бесценное для них время они могут успеть запустить свою ракету.
Могут хотя бы попытаться. Как видно, им очень хочется хотя бы совершить попытку.
Только она провалится с треском. Вчера на Терру ушло донесение. Охрана будет усилена.
Временами Валентин проваливался в сон. Ему снилось, что на него наваливают мешки с песком, их тяжесть нестерпима, мышцы бессильны расширить грудную клетку, дышать невозможно, сердце стучит, как автоматическая зенитка, вот-вот разорвется… и он просыпался в липком поту, с разинутым ртом и безумными глазами. Дирижабль как ни в чем не бывало продолжал полет – если можно назвать полетом продирание сквозь тягучий воздух. Валентин вновь засыпал, и на этот раз ему снилось, как его хоронят заживо, без гроба, с каждой секундой все сильнее придавливая сыплющейся с лопат рыхлой землей, и вот уже нет сил вздохнуть…
Один раз он проснулся не от кошмара, а от скрежета по обшивке гондолы. Тотчас оглушительно затявкали пушки, в салон проник запах пороховых газов. Но нападение – если это было нападение – тем и кончилось. Крылатая тварь исчезла в серой мгле, целая или подраненная – неизвестно.
Полулежать было еще терпимо. Сидеть – мучительно. Стоять – мучительно вдвойне. Посещение уборной требовало самоотверженности. Раздражали туземцы: члены комиссии непрерывно болтали о пустяках, а кто не болтал, тот громко храпел. На вторые сутки полета Валентин начал считать оставшиеся часы. Оставшиеся – до чего? На третьи сутки он был убежден, что туземцы завезут его подальше от Клоаки Сатаны и там бросят. Мучил лишь тупой, как мигрень, вопрос: высадят где-нибудь в горах на верную смерть – или просто выпихнут из гондолы? Второе милосерднее: несколько секунд ужаса – и блаженный финальный шмяк!