Звездная пирамида - стр. 42

Не прошло и часа, как в нашу камеру привели третьего. Этот был лет двадцати пяти, чернявый, узколицый, по одежде и манерам – городской житель, да еще не из всякого города. Пожалуй, столичная штучка. Вот только костюм его был изрядно помят, а под левым глазом красовался сизый фингал. Войдя, этот тип метнул быстрый взгляд на валяющегося на койке Ипата, чуть больше времени уделил разглядыванию моей персоны и без всяких слов принялся охорашиваться, как привередливый кот, вернувшийся домой с весенней спевки. Стряхнул с себя пыль, а потом давай вертеться – и тут попытается разгладить складочку, и там, и через левое плечо на себя посмотрит, и через правое, и по-всякому. Зеркала ему не хватало. Никогда не видел, чтобы человек мог так зверски выворачивать шею – как сова, ей-ей. А пальцы у него были тонкие, нервные, раза в полтора длиннее, чем у нормального человека, и запястья не толще, чем у меня. Примерно такие же руки я видел только однажды – у одного музыканта. Правда, у музыканта пальцы были все-таки короче. А главное, музыкант вряд ли вывернулся бы из наручников, а этот тип – запросто. Раза в четыре быстрее, чем я, сразу видно.

– Эй, дядя! – позвал я его. – А поздороваться?

Тут он вновь обратил на меня внимание. Интересный у него был взгляд – быстрый, колючий и такой проницательный, что мне стало малость не по себе. Если бы рядом не было Ипата, я бы не рискнул указать новичку на нарушение тюремных обычаев. Ипат хоть и деревенщина, но сразу видно: добрая душа при здоровых кулаках и в обиду меня не даст.

Новичок сразу это понял. Я так и подумал, что соображать он должен быстро.

– Желаю здравствовать всем присутствующим, – отозвался он с отменной вежливостью. – Разрешите представиться: Ной Заноза, человек творческой профессии. А вас как величать?

Я назвался и назвал Ипата, а Ной отвесил мне шутовской поклон, шаркнул ножкой и опять давай охорашиваться. Я сроду не видал таких людей. Вымерший зверь павлин, а не человек. Расправив последнюю складочку, Ной добыл из внутреннего кармана роговую расческу и с полчаса причесывался перед оконным стеклом вместо зеркала, а потом отколупал от рамы щепочку и аккуратнейшим образом почистил под ногтями. Я думал, на том он и успокоится, так ведь нет: извлек откуда-то маленькую бархотку и давай полировать ногти, а на меня с Ипатом ноль внимания. Видать, и впрямь не бандит, а человек творческий. Перемещает деньги из чужих карманов в свой так, что залюбуешься, если, конечно, ты не жертва.

Больше я с ним заговаривать не пытался. А еще через полчаса пришел архистарейшина из суда – тот, у которого на черепе цыплячий пух вместо волос. Даже для архистарейшины он выглядел необычайно внушительно, то есть примерно как покойник не первой свежести. Полицейский за дверью аж каблуками щелкнул – то ли от усердия, то ли со страху.