Звезда Маир - стр. 51
Вероника задумалась на минутку. Ее строгое лицо просветлело, под влиянием каких-то приятных воспоминаний. Потом она тряхнула головой, словно прогоняя наваждение, и сказала:
– Ах, эти ежегодные балы! Их устраивают в городской Ратуше. Вступая в Банкетную залу, мы каждый раз замирали от восхищения, будто попадали в волшебную сказку! Через высокие витражи окон внутрь вливаются потоки яркого света. Мощные столбы, поддерживающие сводчатый потолок, раскрашены в разные цвета и сверкают, словно елочные украшения. Сверху свешиваются бронзовые люстры, отлитые в виде древесных веток…
В день бала зал буквально забит горожанами – мужчинами и женщинами, разряженными в пух и прах. Мужчины держатся свободно и непринужденно: громко переговариваются и смеются. Зато их жены ведут себя тихо и внимательно всматриваются в группы воспитанников у противоположной стены.
Все смолкает, когда с балкона, где теснятся музыканты, раздаются звуки менуэта и первая пара – мальчик с девочкой из какого-нибудь городского Дома, – плавно выплывают на середину зала. К первой паре тотчас присоединяется вторая, затем третья…
По окончании менуэта, мы задорно отплясываем паспье. Затем по залу разливаются нежные звуки лютни, которая выводит первые такты гальярды… Едва затихает музыка, взрослые оживляются. Многие покидают свои места и устремляются в центр зала, вслед за приглянувшимися им детьми. Крошек останавливают, перед ними садятся на корточки, пожимают их ладошки, выспрашивают имена. Это величественная минута – прекрасная для одних, и трагическая для других. Едва ли кто-нибудь сможет объяснить чувства взрослых, которые заставляют их с воодушевлением кидаться к одному ребенку, и равнодушно отворачиваться от другого. Я до сих пор не могу вспоминать без боли свой первый Осенний бал. Как я мечтала тогда о маме и папе! С какой надеждой взирала на собравшихся в зале горожан! И какое жестокое разочарование ожидало меня в конце! Моих подружек расхватали после первых же танцев, а на меня никто не обратил внимания, словно я была пустым местом. Раз за разом я входила в круг танцующих детей, с замирающим сердцем смотрела на снующих вокруг мужчин и женщин и вновь переживала горечь отторжения. Последний круг мне пришлось танцевать в полупустом зале, вместе с двумя десятками таких же растерянных отщепенцев… Всю обратную дорогу, сидя в гондоле, я проплакала на груди у матушки Зенобии, а та, нежно поглаживая мою головку, шептала на ухо: «Не беда, не выбрали в этот раз, выберут в другой! Просто твоя мама где-то задержалась и не явилась пока на Вонайкею! Но она думает о тебе и тоскует по своей девочке. Ты обязательно с ней встретишься!»