Зверский детектив. Щипач - стр. 23
…Понял, да? – Барсукот захлопнул книгу. – От этого молока сходят с ума. И становятся маньяками. Щипачами! Хомяк стал Щипачом. И ты стал Щипачом. В моём расследовании всё сходится! Ты даже ощипал ровно тех же птиц – сыча и кукушку! А дальше тут страницы сгорели, но в самом финале ты собираешься…
– Я правильно понимаю, – перебил Песец, – что ты построил своё независимое расследование на зверушкиных сказках в изложении Лисандра Опушкина?
– Это не зверушкины сказки, а зверская мудрость веков, – нахмурился Барсукот.
– Ну что ж, при всём уважении к вековому хомяку и его зверскому оскалу, вынужден признаться, что я его подвиг не повторил. И птичье молоко не выпил.
– Куда же оно, по-твоему, делось? – с иронией спросил Барсукот. – Мне даже интересно, как ты будешь сейчас изворачиваться.
– Меня ограбили, – ответил Песец. – Отобрали молоко и чуть не убили.
– Наглая ложь, – сказал Барсукот.
– Чистая правда.
– Кто же тебя ограбил?
– Не знаю. Какой-то зверь. Было темно. На морде у него была маска. Действовал быстро и ловко. Говорил шёпотом.
– Запах? – быстро спросил Барсукот.
– Запах противный. – Песец задумчиво потянул носом воздух. – Такой же, как от тебя.
– Что он тебе сказал?
– Он сказал, чтобы я не вздумал кричать. И что он хозяин ситуации. Ну, то есть примерно то же самое, что сказал мне ты, когда разрезал этот мешок. Потом он потребовал молча отдать ему молоко. Я отдал. Всё-таки жизнь дороже, чем коллекция живописи дубистов. Потом он связал меня и засунул в мешок. Такой же, как этот.
– На что ты намекаешь, Песец? – прошипел Барсукот. – Что тебя ограбил я?!
– Я ни на что не намекаю, – кротко отозвался Песец. – Просто отвечаю на твои же вопросы. Но, если тебе интересно моё мнение, чисто теоретически можно предположить, что в припадке безумия маньяк совершает действия, о которых потом не помнит, не так ли? Например, начитавшись баллад Опушкина, идёт отнимать у мирного зверя птичье молоко, а потом выпивает его и начинает воспроизводить сюжет баллады, ощипывать названных в ней птиц… То есть, грубо говоря, все эти действия совершает его тёмная половина. А светлая половина ничего при этом не подозревает…
– У меня нет никакой тёмной половины. – Барсукоту стало не по себе.
Из подвала послышался едва уловимый шорох. Вот, значит, где притаился Крысун. Барсукот дёрнул ухом и покосился на Песца. Тот ничего не заметил. Мудрый Крысун знал, что у Барсукота исключительно тонкий слух, и посылал этот сигнал, этот лучик добра и поддержки только ему.
– И я помню все свои действия, – уверенно добавил Барсукот.