Звериный круг - стр. 11

Агентам, продолжавшим слежку за «авторами» до 01—30, удалось установить адреса и данные семи человек (список прилагается).

По фотографиям, сделанным из окна машины, одному из внутренних агентов Объекта удалось опознать неизвестного «блондина». По словам агента это один из телохранителей Заварского А. П. (он же Алоис). Считаю целесообразным установить особое наблюдение за Алоисом и его окружением. Личность «блондина» предлагаю проверить через сводные архивы МВД СССР.

– Гляди-ка! Тоже играют в казаков-разбойников, – майор Липецкий с усмешкой отодвинул от себя лист.

– А ты как думал! У нас свои шахматы, у них свои.

– Сначала майданные дела, теперь подставы. Это все Алоис воду мутит. В бонапарты рвется, козлик. Карьеру делает.

– Да и пусть. Если рвется, значит, нарвется. Не завтра, так послезавтра. Жадность – она любого сгубит – и фраера, и не фраера.

– А вот это навряд ли. Нашим начдивам этот Алоис, похоже, нравится. Как ни крути, интеллектуал, не дебил из психушки. Таких приятнее контролировать. И договориться в случае чего можно.

– С каких щей?

– Да с таких, у интеллектуалов сто два крючочка кроме женщин и выпивки. Легче манипулировать.

– Выходит, создаем очередную китовую акулу?

– Не китовую, а тигровую! – дежурный офицер прижал палец к губам. – Только учти, это даже не секрет, а секретище.

– Не маленький, понимаю.

– Вот и понимай про себя, – привычным росчерком подтвердив время получения документа, офицер кивнул коллеге. – Иди догадливый, порадуй старика.

***

Телефон стоял возле зеркала, и, прижав трубку к уху, он прислушивался к далеким гудкам, рассеянно изучая собственную внешность. В особенности интересовал его нос. Вероятно. любопытство вызывало нечто инородное, возникшее после недавней операции. И тогда же, видно, появилась привычка теребить кончик носа указательным пальцем. В сущности, Валентин готов был принять произошедшие с ним перемены, но глаза, пальцы полагали иначе, проявляя забавную самостоятельность. Ничего удивительного. Человек привыкает к самому себе с отроческих лет, на все новое ему требуется время. Врач предупреждал, что годик-другой нужно поостеречься от различного рода ушибов. Нос, а тем более нос послеоперационный, – вещь чрезвычайно хрупкая. Валентин особенно не возражал, хотя срок назвали большой. Непомерно большой. И до конца этого срока надо было еще умудриться дожить.

Провода вибрировали и звенели голосами, шуршали шепотками и смехом. Миллионы словесных мелочей ручейками перетекали из одного конца города в другой и обратно. Наконец трубку подняли, и мужской голос раздраженно осведомился: