Звериное царство - стр. 36
– Замолчите оба, сейчас же! – вскипает священник. – Нечего богохульствовать на похоронах!
– Гробы не для того делаются, чтобы по ним ходить, – добавляет Жослен.
Крестьяне умолкают. Колокол в Пюи-Лароке отзванивает десять часов, и с башни взлетает стая голубей.
Вдова, на время всеми забытая, сползает с чужой могильной плиты, сдвинув худые колени, делает шаг и обрывает спор:
– Спустим кого-нибудь из детей…
Она смотрит на могильщика, тот презрительно сплевывает на землю, и отец Антуан по-женски взвизгивает от возмущения. Взгляды присутствующих обращаются на худенького малыша, играющего под деревом. Его мать заявляет: «Ни за что, он слабенький, какая уж тут могила!» – вытаскивает сына из грязной лужицы и уносит с кладбища.
Тогда вдова указывает пальцем на Элеонору, и этот жест жестоко ранит сердце девочки.
– Она. Поглядите на ее платье! Замарашка, да и только. Пусть постарается ради своего несчастного отца после того, как только и делала, что огорчала его.
Элеонора – она все это время держалась в сторонке – краснеет от стыда и начинает разглаживать ладошкой траурное платье, безуспешно пытаясь сбить грязь с одного сабо носком другого. Повисает неловкая пауза. Каждый думает: «А что, если за такое богохульство мстительный дух покойника будет являться ночами и терзать мою душу?»
Девочку обвязывают веревкой вокруг талии. Марсель и Бризар поднимают ее над ямой и медленно опускают на крышку. Из покачнувшегося гроба вырывается зловоние. Элеонора держится за испачканные глиной стенки, опускается на корточки и вдруг издает стон – низ живота снова пронзает резкая боль. Что-то горячее течет по ноге, она приподнимает мокрый подол и видит струйку крови. Одна капля, ярко-алая, похожая на купол, просачивается внутрь гроба. Девочка не раз видела, как мать с брезгливым выражением лица стирает свое коричневое исподнее, а потом выливает из тазика розоватую воду. Охваченная стыдом, Элеонора торопливо вытирается и смотрит на жабу, устроившуюся рядом с маленьким деревянным Христом. Амфибия тяжело дышит, смотрит на нее выпученными глазами, но ускакать не пытается – слишком устала, – и девочка берет ее в ладони и подносит к лицу. Она стоит на коленях и думает, что могла бы лечь на крышку, поднять глаза к небу и смотреть на чаек, а крестьяне засыплют их с отцом землей по приказу вдовы.
Марсель тянет за веревку, которая связывает Элеонору с миром живых, ставит ее на кладбищенскую землю, залитую светом белого солнца.
Одно долгое мгновение крестьяне смотрят на малышку, с ног до головы вымазанную в грязи и глине, она щурится, ослепленная ярким сиянием. В черных от земли пальцах Элеонора бережно держит жабу.