Зверь, именуемый Кот - стр. 35
Как ему объяснить, что все это совершенно неважно? Что знать мне теперь нужно другое.
— Зачем, Кот?
— Ты еще не поняла? Или снова мы малодушничаем, маленькая врушка?
Словно строка из мессы всплыла. Так бы он мне и ответил. Они, наконец, соединялись в сознании: этот волшебный мужчина, меня героически спасший, и тот, кто за прошедший год стал мне роднее и ближе всех в мире.
— Ответь. Я упрямая мышь, ты же знаешь.
— Не хочу отпускать тебя.
Так просто. И так прозвучало щемяще. Столько тихой боли мелькнуло в этих словах, что я даже вздрогнула. Медленно отжала свои непослушные волосы, пряча взгляд.
— Я, кажется, уже чистая. Полотенце тут есть? Или так и будем сидеть до утра в пене и холодной воде: только ты, я и мочалка?
Вечно улыбчивый Кот почему-то даже не усмехнулся. Он ждал другого ответа? Что мне было сказать? «Не отпускай никогда-никогда-никогда, я вся ваша навеки!» И что бы он делал со всем этим счастьем? Ненужным и несвоевременным.
Медленно встал, тут же развернувшись спиной ко мне, и вышел, больше не проронив даже слова.
Обиделся на меня? Почему и за что? Что тут, черт подери, происходит?
Мучительно и неуклюже я попыталась встать. Не получилось. Голова кружилась еще очень здорово, ребра нещадно болели, а рука почему-то отказывалась работать. Зато получилось встать на твердые и непоколебимые почти четыре точки опоры. Это когда жопка кверху, нос вниз. Зато не качает и падать невысоко. Сейчас я крепенько уцеплюсь рукой за край ванны, сяду тихонечко на колени, а там...
— Ты получаешь какое-то странное удовольствие, делая глупости, Лю? Я принес полотенце, куда поползла.
Стою я такая красивая на четвереньках, а где-то там, выше, мужчина моей мечты удивленно смотрит на все это безобразие. И, видимо, даже сочувствует. Ну и кто я после этого?
— Даже не спрашивай. Помоги лучше мне встать.
На спину приземлилась пушистая ткань, обернулась вокруг бренного тела, промокая и оборачивая. Черт! Вот это я влипла. От одной только мысли о том, что эти крепкие и красивые руки мужские осторожно проводят ладонями по спине, меня затрясло, как в строительной камнедробилке.
А потом эти самые руки меня осторожно подняли, подхватив, и унесли, как ту самую мышь, в когти попавшую к сытому хищнику.
— Мне бы одеться. Хоть капельку, — голос я все таки подала, на всякий случай. — Разнообразия ради, немножко совсем. А то у нас явное гендерное неравноправие. И вообще, зачем ты меня совершенно раздел?
Ничего не ответил. Принеся меня молча на кухню, осторожно выгрузил на маленький кожаный диванчик. Тут было уютно: круглый деревянный стол, над которым висел красивый соломенный абажур светившего теплым светом светильника.