Звени, монета, звени - стр. 24
– …не может осквернять себя кровью безоружных сограждан. Завтра же, когда случившееся станет всеобщим достоянием, у жителей Лайдора не будет другого выхода, кроме как избрать себе короля. И нетрудно предположить, что искать его будут среди членов величайшего Дома государства. Единственного из оставшихся Великих Домов. Не так ли, владыка Шандор?
Что же делать? Что делать?! Кто знает, что подвигло Великого Делонга, Делонга Невозмутимого, Делонга Неподкупного нарушить многовековые устои… При чем здесь устой?! Что, о Всеблагие, что же случилось с Делонгом?! Кто замутил его разум, сломил его волю? Кто сделал главу Ордена… предателем! Кто превратил защитника в палача!
– …стражей? Разумеется, я в этом не сомневался. Скоро наступит час, когда отдохнувшие воины должны будут сменить своих уставших братьев на посту. Должны будут, понимаете? И именно я должен назначить новых стражей, чтобы исключить саму возможность какого-либо преступления. Кроме меня никто, слышите, – никто не будет знать, кто из братьев заступит на пост. Никто не будет знать, и никто не узнает, потому что…
Делонг выдерживает долгую паузу и резко, словно ломтями пластая словами застывший воздух, заканчивает:
– …потому что смены стражей не будет. Вы слышали мои слова, владыки? Никто из алых братьев в эту темную, дождливую ночь не будет охранять членов Дома Лежащего Льва. С этого момента будущее Лайдора – в ваших руках. Не забывайте: в живых не должен остаться никто. Я не могу допустить гражданской войны в стране. Если хоть кто-то из Дома Лежащего Льва проживет достаточно долго для того, чтобы бросить вам обвинение, мне не останется ничего, кроме как объявить ваш Дом вне закона… и уничтожить его. В этой великой игре вы можете потерять всё, но по глазам вашим я вижу, что вы принимаете ее правила. Иного я и не ожидал… А сейчас вам пора. С реки идет густой туман. Он поможет вам. Да пребудут с вами Четыре!
Хлопает закрывающаяся дверь. Теперь только тишина, да бешеный стук сердца. О, Четыре! Почему оно не разорвалось, почему не избавило тебя от выбора, при одной мысли о котором ужас сжимает душу? Я не верю, не могу даже допустить мысль о том, что Всевидящие потворствуют творимому злодеянию! «Дайте же знак, Всеблагие! – шепчу я. – Молю вас, скажите, что жестокий пост, дождь и больное воображение сыграли со мной злую шутку, что никакого разговора не было. Или наставьте вашего недостойного служителя на истинный путь, подскажите, что делать?»
Тишина. И стук сердца. И явно слышимый шорох песчинок в невидимых часах. Время уходит, легким песком просачивается сквозь пальцы. И не остановить его никому, даже Мудрому. Скоро будет поздно. Совсем поздно. Как мне потом жить после всего этого? Как смотреть на улице в глаза людей. А все остальные братья? Они, которые сейчас спят и не знают, что их глава одной фразой, за несколько жалких секунд превратил их всех в преступников. За что им, невиновным в своем неведении, каждый день, всю свою жизнь носить на себе позорное клеймо, читать во взглядах: «И ты тоже один из тех…» Неужели Вы, о Владычицы, допустите крушение величайшего во всех Четырех Пределах Братства?