Звенел булат - стр. 17
Понурив голову, расходились люди. Только трое продолжали стоять почти у самого берега. Чумазый босоногий мальчик лет двенадцати, которого звали Джавадхан. Рядом с ним стоял среднего роста широкоплечий человек в папахе. По ястребиному профилю смуглого лица нетрудно было узнать в нём горца. Это был брат Джавадхана Манаф. На расстоянии трёх шагов от них, словно солдат на смотре, застыл высокий блондин в инженерской фуражке. Сквозь сверкающие стёкла пенсне из-под тяжёлых полуопущенных век виднелись проницательные глаза.
Мальчик смотрел на место страшного происшествия с невысокого парапета. Он думал об убитых и утонувших матросах. Быть может, среди них были и те добряки, которые в порту или на корабле весело восклицали: «Здорово, рабочий класс!» И те, кто, пожав его измазанную сажей руку, подводил к пивной будке, наливал полный стакан пива, говоря: «Пей, браток, от пуза, твоё здоровье!» – звонко чокались пенящимися пивными кружками.
Русские! Никогда не думал Джавадхан, что ему до слёз будет жаль этих иноверцев. Из старинных песен горцев, рассказов он знал о расправах, которые когда-то чинились царским воинством в родных горах. Но почему такое же сделали с единоверцами? Из рассказов отца он знал, что матросы служат в Черноморской флотилии, обучаются правилам ведения морского боя, что они проходят определённый срок службы и возвращаются по домам. А эти, что погибли сегодня, никогда не вернутся…
– Джавадхан, пойдём!
Мальчик вздрогнул, оглянулся. Манаф направился к городу. Джавадхан, спрыгнув с парапета, поспешил за братом. Шли молча. Когда свернули на Банную улицу и стали подходить к дому, брат спросил:
– Скажи, за что расстреляли матросов?
Манаф строго сдвинул брови, глянул на Джавад-хана:
– Мал ты ещё, многое не поймёшь, а если сказать коротко, за то, что против царских порядков и его генералов бунт устроили.
Братья подошли к дому. Абакар, старый севастопольский портовый лудильщик, с беспокойством ждал возвращения сыновей. Когда они вошли, спросил:
– Где это вы полдня слонялись? Нет работы в порту, значит, надо было вернуться и поработать дома.
– Легко сказать поработать, когда там людей расстреливали, – буркнул Манаф.
– Сын мой, – сказал старик, – Россия воюет с Германией, царь – владелец страны, и он вправе расправляться с теми, кто не подчиняется его власти. А нам до этого не должно быть дела. Наше дело возносить хвалу Аллаху за то, что Он даёт нам возможность заработать на кусок хлеба и отложить на чёрный день копейку.
– Ты не прав, отец. Разве те несчастные, что сегодня отдали души Аллаху, действовали во имя собственной цели?