Зубы дракона - стр. 8
– Черт бы вас побрал, – отвечал раздраженный Джонсон.
Этот человек был всего лишь необразованным лавочником, а вел себя так, будто он здесь хозяин.
– Проблема не во мне, – не обижаясь, отвечал Льюис. – Проблема в вас. Ну ладно, попытайтесь снова.
Джонсон скрипнул зубами и выругался себе под нос.
Но шли недели, и у него начало получаться все лучше. К исходу апреля его пластины были одинаково густо покрыты эмульсией, и он работал достаточно быстро, чтобы добиться хорошей экспозиции. Его пластины стали четкими и резкими, и он с удовлетворением показал их учителю.
– И чему вы радуетесь? – спросил мистер Льюис. – Эти фотографии отвратительны.
– Отвратительны? Да они идеальны!
– Технически идеальны, – ответил Льюис, пожимая плечами. – Что означает лишь одно: вы знаете достаточно, чтобы начать учиться фотографии. Полагаю, с самого начала вы именно за этим ко мне и пришли.
Теперь Льюис учил его деталям экспозиции, капризам диафрагмы, фокусному расстоянию, глубине резкости. Джонсон был в отчаянии, ведь ему столько еще следовало узнать!
«Снимай портреты с широко открытым объективом и короткой выдержкой, потому что широко открытые объективы придают мягкость, которая льстит фотографируемому». И еще: «Снимай пейзажи, затемняя линзу диафрагмой с длинной выдержкой, потому что люди желают видеть одинаково четкими и дальние, и ближние части ландшафта».
Джонсон научился менять контрастность, изменяя выдержку и время последующего проявления. Он научился размещать на свету фотографируемые объекты, научился по-разному составлять эмульсии в солнечные и сумрачные дни. Он много трудился и делал об этом в своем дневнике подробные записи… Но в придачу оставлял там жалобы.
«Я презираю этого человечка, – говорится в одной характерной записи, – и все-таки отчаянно хочу услышать, как он скажет то, чего никогда не скажет: что я овладел его ремеслом».
Однако даже по этой жалобе заметно, как изменился высокомерный молодой человек, несколько месяцев назад не потрудившийся научиться парусному делу. Он хотел отличиться в поставленной перед ним задаче.
В ранних числах мая Льюис поднес пластину к свету, потом исследовал ее сквозь увеличительное стекло и наконец повернулся к Джонсону.
– Эта работа почти приемлема, – признал он. – Вы хорошо справились.
Джонсон был в восторге.
В своем дневнике он записал: «Почти приемлема! Почти приемлема! Никакие слова, когда-либо сказанные мне, не звучали такой музыкой для моих ушей!»
Поведение Джонсона менялось и в других отношениях: вопреки себе он начинал предвкушать экспедицию.