Зубровский - стр. 9
Он достал два бутерброда в полиэтиленовых пакетах и протянул один майору.
– Спасибо, Сергей Сергеевич, после вертолета не ем, – Андрей сделал отрицательный жест рукой.
– Что, до сих пор не любишь летать? – Бугров сочувственно посмотрел на него.
Андрей с чашкой в руке опустился в кресло напротив полковника.
– С июня девяносто девятого…
Полковник замолчал. Он помнил, что было в июне девяносто девятого года, в самом начале второй чеченской…
Тогда, будучи еще майором, он выстроил свой отряд особого назначения на плацу и стал вызывать добровольцев в трудный вертолетный рейд по ночному Кодорскому ущелью. Предстояла рискованная операция по освобождению захваченных боевиками заложников из «Эмнисти интернэшнэл». Отряд стоял молча, мялся, никто не хотел вызываться добровольно на опасное дело, люди устали от бесконечной маеты и крови. Хоть освобождение заложников и благородное дело, но ведь они сами напросились на войну…
– Не вижу удали, ребята! – зычно закричал Бугров, умело скрыв внутреннее смущение от такого замешательства.
Вышел на полшага вперед сверхсрочник, прапорщик и лихой разведчик Митяев, небрежно кинул руку к голубому берету.
– Служим России, товарищ майор! Но… хотелось бы знать, кто из офицеров поведет! Тут надо бы знать – раз добровольно.
Майор Бугров стерпел такой выход из строя, хотя и сжался внутренне.
– Молодец, прапорщик! Товарищи офицеры! Кто? Дело крайне рискованное…
Но застыли офицерские ряды как вкопанные. Помимо того, что знали – задание почти безнадежное, теперь от добровольного выхода удерживало и другое: а пойдут ли за ним бойцы… Майор тоже молчал, чувствуя свою промашку, и ругая себя на чем свет стоит: ведь на кон поставлена репутация всего государства.
И тогда старший лейтенант Зубровский шагнул вперед, взял фуражку на руку, как на присяге и сказал как всегда негромко, склонив голову:
– Разрешите, Сергей Сергеич…
Майор облегченно вздохнул. Он знал – за этим пойдут. В отряде укоренилось мнение, что Зубровский – офицер редкий, одновременно и рисковый, и знающий свое дело настолько, что сумеет выбраться из, казалось бы, самой безнадежной передряги. И действительно, заложников тогда освободили, задание было выполнено, но когда уже возвращались, шальной пулей пробило двигатель Ми-26. Из полусотни пассажиров и экипажа выжили считанные единицы – Андрей Зубровский был среди этих счастливчиков. Двадцать дней он находился в глубокой коме и еще несколько дней – в полубессознательном состоянии. Пришел в себя и вновь вернулся в строй, только из строевого офицера пришлось переквалифицироваться в штабиста…