Зуб Дракона - стр. 2
Любой здравомыслящий человек в такие минуты захочет ущипнуть себя за что-нибудь мягкое. Чтобы взвизгнуть, проснуться в холодном поту, обвести очумелым взглядом уютную комнату в советской квартире, вытереть со лба набежавшую от ужаса испарину и выдохнуть: – «Пф-ф-ф, надо же! Привидится такое»! И я щипнул себя. За правое бедро. Не-а! Не помогло. Я щипнул ещё раз, сильнее, потом вообще, пуще прежнего. Но БТР не исчез. Он пёр по колдобинам разбитой афганской дороги, визжал движками, пылил и очень сильно качал.
– Что, Димон? Мандавошки егозят под штанами? – Это мой дружбан Серёга Губин решил блеснуть остроумием насчёт моих пощипываний самого себя за ляжку.
– Нет. Спортивный массаж себе делаю перед подъёмом в горы.
– А-а-а, ну давай-давай! Вам, «спорцмэнам» без массажа по горам – никак. А нам, разгильдяям, надо покурить сигаретку. Чтобы лёгкие привыкали к разреженному воздуху.
БТР сильно толкнуло на очередном ухабе. Мы всем набором костей звякнули задницами по броне.
– Ништяк плацкарта! – Серёга сощурился в улыбке. Морщинки лучиками разошлись в уголках глаз. Он источал приступ счастья. Боже, когда же мы уже доедем?
С другой стороны, а мне что, не терпится по такой жарище полезть на гору по ржавым минам с центнером железа на плечах? Куда я тороплюсь доехать? Меня не в Гагру везут. Надо ехать, пока едется и не жужжать. С этой мыслью, во избежание приступа меланхолии, я покрутил настройки своей зрительной системы и принялся изо всех сил наводить резкость на проплывающие мимо меня пейзажи: виноградники, сады, жёлтые глинобитные дувалы, составленные друг на друга как детские жёлтые кубики. Повсюду шарились бачи, одетые в свою мешковатую, развивающуюся на ветру одежду, а вокруг простирался гадюшник. Вечный, вездесущий гадюшник, как образ жизни.
БТР подскакивал на колдобинах, я судорожно хватался за его железяки, чтобы не свалиться, тихо дурел от увиденного. Неожиданно поймал себя на мысли, что все эти замурзанные бачи более свободны, чем я. Я уже почти год не мог себе позволить выйти вот так, присесть на корточки возле кучи мусора и засунуть руки в карманы. Или засунуть себе в клюв сигарету, наполненную чарзом и сидеть, сведя глаза в переносицу, делать вакуум в черепной коробке.
– Серёга, а ты до войны чарз курил? – Я наклонился к Серёге, чтобы перекричать рёв движков БТРа.
– Ха! У нас, на Северном Кавказе, када коноплю комбайны убирают, там тада на шкивах по всему комбайну – во! – Серёга вскинул к моему носу свой указательный палец. – Во! В, палец толщиной вот эта вся фигня ремнями сбита. Такое густое, прям, как пластилин. У нас так его и называли. Либо пластилин, либо шмаль. Чарз, это тут, на местном языке. А у нас такого слова не было.