Зуб Дракона - стр. 11

– Ме-ме-ме… – Трясусь весь, меня же из армии увольняют. Если уволят, то останусь без квартиры, вот в чём вопрос. Короче, я пришел, а там – шум-гам! Прапора в кабинет залетают, из кабинета вылетают. Полковник там орёт на них, гоняет всех. И тут я к нему в кабинет захожу с трясущимися руками:

– Товарищ полковник, прапорщик Хайретдинов прибыл!

– Та-а-ак! – Это, вот, он грозный такой. – Как фамилия? А зачем ты сюда пришёл?

– Сказали, вызвали Вы.

– А откуда ты?

– С ЗРП.

– А! Ну да! А ты за что солдата ударил?

Ну, я объяснил ему.

– А служить хочешь, прапор?

– Желательно бы, товарищ полковник. – Я ему.

– Ну, служи. Можешь не переживать.

Ну, я и улыбнулся на этой радостной ноте. А он:

– Сынок, если ты до отпуска доживёшь, я тебе пузырь поставлю!

Это полковник мне сказал! Он там орал на своего клерка, и тут я зашел, как дурачок. С трясущимися руками. И улыбнулся, когда он мне сказал – «служи». Ты, грит, если оттуда живой вернёшься, если до отпуска доживёшь, я, грит, тебе пузырь поставлю. А я сказал:

– Есть, – повернулся и ушёл.

Меня в течение суток рассчитали. Взял я свой чемодан, и приехал в этот полк. А полк тогда готовился на операцию в Панджшер. Ну, я взял в дукане литр водки, приехал, а там – капитан Сакаев. Ну чё, грит, прапор, давай, вливайся в коллектив. Ну я и вынул литр водки. И начал вливаться.

А там тогда, в этом полку, там командиров пулемётно-гранатомётных взводов комплектовали прапорщиками. Под эту программу дали мне взвод в роте Сакаева. А в Девятой роте такой же взвод дали прапору с Бандеровщины. Он гуцул был. Мы с ним одну учебку заканчивали, скорешились. Он не женатый был. Пётр Иванович, такой. Он говорил мне:

– Поедем в отпуск, приглашаю тебя на мою свадьбу. Я буду жениться в отпуске, поэтому приезжай. Со всей роднёй приезжай!

Через пару месяцев, на той стороне Панджшера, где Чимальварда, убили этого Петю. Не дожил он до отпуска. И весь взвод его там убили.

Так что, полковник в Штабе Армии не шутил!

Вечером 2 июня 1984 года колонна нашей роты пришла в Руху. По пыльной горной дороге зарулила в огромную «зелёнку» кишлака и остановилась. БТР подо мной перестал подпрыгивать на ухабах, перестал пытаться сбросить меня на землю со своего горба. Пыль, поднятая колёсами, медленно поползла от нас в сторону, стала грустно оседать на землю.

Первый раз в жизни меня прокатили по дороге, засыпанной слоем пыли глубиной по щиколотку. Армейская техника выдавливала из дорожной колеи мелкую порошковую субстанцию. Глиняная мука, как потоки воды, желто-коричневыми волнами растекалась в стороны, переплёскивалась через огромные резиновые колёса. В воздух поднялась плотная дымзавеса стратегического назначения. Ощущения мои были не просто низменными, они были чудовищными. Дышать было нечем, смотреть было некуда, хотя требовалось делать и одно, и другое, чтобы душманы нас не одолели.