Зоя. Том первый - стр. 37

Она взглянула на меня с такой добротой! Вытащила из кармана горсть сухарей, подала мне, как будто знала, что кто-то просить будет, припасла. Я жадно смаковала кусочки. А потом она сказала:

– Кто тебя беременную отпустил? Вот-вот родишь. Находилась, небось, сегодня?

Я молчала. Женщина продолжила:

– Иди в дом, приляг, я за водой схожу и вернусь. Собаку не бойся, не тронет. Жди меня внутри. Я пошла в дом как завороженная. Легла на лавку и уснула. Когда проснулась, женщина сидела около меня. Увидев, что я очнулась, она взяла меня за руку и сказала:

– Знаю я, что ты ушла от мужа. Знаю, что у тебя мысли плохие насчёт ребёнка. Оставь его мне, а? Я тебе и роды приму, и накормлю, и напою. Родишь, оправишься и иди на все четыре стороны, а я стану ему матерью. Скоро искать тебя будут, не бойся, не выдам. Ты главное из дома не выходи.

Я согласилась. Меня искали. Я сидела в тёмном чулане и слышала, как кто-то произносил моё имя. Долго пришлось ждать. А там места так мало было, что ни прилечь, ни уснуть. Положила живот на коленки, так и просидела до утра, пока хозяйка не дала команду выходить.

Через две недели я родила ребёнка. Моя спасительница, имени её я так и не узнала, не показала малыша, чтобы я к нему не привыкла. Я даже не знаю, кто родился. Поначалу она брала у меня молоко, кормила его. А потом грудь мне перевязала и скомандовала:

– А теперь уходи.

Сунула мне в карман бумажные деньги. Я на радостях, что теперь свободна, выбежала из дома, вдохнула свежего воздуха.

Такой лёгкости я, наверное, не испытывала никогда. Шла около часа. А потом что-то щёлкнуло в голове. Молоко распёрло грудь. Всё тело сильно болело. Я даже прикоснуться к груди не могла. Повернула назад.

Думала, что хорошо запомнила обратную дорогу. Каждый кустик был в памяти. Дошла до деревни, а дома этого нет! Понимаешь, Зоя, он исчез. Вот, стоит соседний с жёлтыми ставнями, чуть подальше сруб высоченный, а дом женщины сквозь землю провалился. Я к соседнему дому подбежала, забарабанила в окно. Вышла из него сухощавая старуха и говорит:

– Чего надо?

Я, вся дрожу, грудь болит так, что говорить не могу. Через силу выдавила:

– Дом стоял рядом с вашим, где он?

Она посмотрела на меня так странно. Перекрестилась, потом меня перекрестила и говорит:

– Ты чего, девонька? Дома этого уже лет пять, как нет. Сгорел он.

– Как сгорел? – еле слышно спросила я.

– Как и все. Огонь не спрашивает, где ему власть показывать, – произнесла старуха.

– Да я только утром в нём была! Ребёнка там оставила, родила в этом доме недавно.

Я хотела крикнуть, но получился только писк.