Зовите меня Джо - стр. 103
Нильссон представил себе эти планеты… замерзшие, мрачные, безумно древние, намного старше Земли… может быть, на каких-то еще трепещет жизнь… но ни одна звезда не разрывает светом мрак тамошних ночей… Он поведал об этом Линдгрен, и она попросила его не рассказывать это остальным.
Прошло еще несколько дней, и однажды, вернувшись в каюту после работы, Нильссон застал там Линдгрен. Она даже не заметила, что он вошел. Линдгрен сидела на кровати в полумраке и смотрела на семейную фотографию. Свет от ночника падал на ее белокурые волосы, казавшиеся седыми. Она тихо перебирала струны лютни и напевала. Нет, она пела не те веселые песни, что, по ее словам, принадлежали ее любимому Глашатаю. Да и язык… датский? Нильссон почти сразу узнал стихи. Якобсен – «Песни Гурре». Музыка Шенберга.
Король Вальдемар призвал свою свиту восстать из могил и отправиться с ним на охоту…
Ингрид начала было следующую строфу – ту, где Вальдемар плачет об утраченной возлюбленной, но не допела и перешла сразу к тому месту, когда должен наступить рассвет…
Немного помолчав, Нильссон робко проговорил:
– Как горько, дорогая… И как напоминает о доме…
Линдгрен оглянулась – бледная, усталая.
– Прости, я не хотела, чтобы меня кто-нибудь услышал.
Нильссону стало нестерпимо жаль ее. Он подошел, сел рядом и осторожно спросил:
– Ты и правда считаешь нас похожими на персонажей этой баллады? На свиту мертвецов? Трудно поверить.
– Я стараюсь держаться, – проговорила Линдгрен, глядя в одну точку и продолжая извлекать из лютни диссонирующие аккорды. – Но порой… Ты же знаешь, уже почти миллион лет прошел…
Нильссон обнял ее за талию.
– Чем мне помочь тебе, Ингрид? Чем? – Она тихо покачала головой. – Я так тебе обязан! – продолжал он. – Ты мне столько дала! Свою силу, доброту, себя самое… Ты снова сделала меня мужчиной… Правда… – добавил он смущенно, – я, конечно, не самый замечательный. Ни красотой не могу похвастаться, ни остроумием… И тебе я не пара. Но мне так этого хочется!