Зови меня Закатом - стр. 39
– Что с вами делать-то, герои-разбойнички? Свету сдавать жалко, перевешают всех, как пить дать…
Голос Медведя вернул его к насущным делам. Пока Закат размышлял, они вернулись в деревню, разбойников связали и поставили одной толпой в центре улицы, словно сжатую пшеницу. Их оказалось даже меньше, чем он ожидал – всего чуть больше дюжины человек, включая атаманшу. Тощие и оборванные, лишившись на удивление недурного оружия, они напоминали зверей – загнанных в угол, голодных. Таких убивают, но Закат еще надеялся на иной исход. В конце концов, когда-то он сумел договориться с диким конем с прескверным характером, и сомневался, что хоть один разбойник сможет поспорить со Злодеем в упрямстве.
– Медведь, мы можем их накормить?
Староста крякнул, но все же посчитал что-то на пальцах, решительно мотнул головой.
– Урожай хороший был, но такую ораву – никак. К концу зимы останется только всей деревней в разбойники податься.
– Я не имею в виду прокормить до следующего урожая, – уточнил Закат. – Я говорю про накормить сейчас.
– Да можно, конечно… Горляна! Собери этим… гостям дорогим что-нибудь поесть.
Старостиха удивляться не стала, наоборот, разве что не подмигнула Закату, довольная. Собрала женщин, и едва солнце доползло до середины неба, как в центре деревни был накрыт стол. Все равно ведь окончание сбора урожая собирались отмечать, у многих со вчерашнего дня кушанья были заготовлены.
Закат сам распутал веревки на атаманше, хозяйственно не став резать их ножом. Та смотрела недоверчиво, не двинувшись с места даже когда ей предложили сесть за стол. Остальная ватага, хоть и глотала слюни, тоже вперед не лезла.
– А дальше что, Властелин? – голос у женщины будто еще сильнее охрип, но не срывался. – Накормите вы нас, и что? Согласен, чтобы мы не вашу, а другие деревни грабили?
– Не согласен, – отрицательно покачал головой Закат. – И всех вас ни одна деревня не прокормит. Но – эй, Щука, у тебя правда есть кузен в Зорьках?
Щука, уже догадавшись, к чему ведет Закат, кивнул довольно.
– А то! Вот как раз от него весточка приходила, пшеница уродилась на славу. Они там вдобавок затеяли овец разводить, пастухи так нужны, ну просто мочи нет!
Атаманша зыркнула на одного из своих людей, кивнула медленно.
– Понятно. И на каких же правах будут мои люди? Рабов? Сироток, что благодарны за каждую краюшку?
Набычились девочки-приемыши, выпущенные из дома поглазеть на разбойников. Горляна, походя погладив их по головам, возмутилась:
– Ты по себе-то не мерь! Мне сироты что дети родные. Свои выросли, вот маленькие появились, – улыбнулась вдруг мягко, так же, как в первый день улыбалась Закату. – Всегда мечтала о взрослой дочке. Которая не выскочит сразу замуж, в город не уедет, едва научившись на лошадь забираться. Чтобы поговорить было с кем, хозяйство на кого оставить…