Зов сердца. Часть вторая - стр. 40
Волнение усилилось, в предвкушении встречи я с нетерпением следовала за мужчинами. Мы все шли и шли, цифры на дверях перевалили за сотню, а капитан Лоренс все не останавливался. Сыщик хмурился все сильнее, и я заметила, как опасно блеснуло серебро в его глазах. Голос оборотня зазвучал жестко, в нем сквозила неприкрытая угроза:
– Кто распорядился определить мистера Вейна на четвертый уровень?
– Мистер Джексон, – хрипло ответил капитан, вжав от страха голову в плечи, когда раздалось рычание волка.
Мы оказались у железной двери с двумя охранниками. Один из них протянул седому светящийся фонарь и связку пронумерованных ключей, а второй с трудом отодвинул тяжелый засов. Как только дверь за нами закрылась, я услышала неприятный звук железа об железо – засов поставили на место.
Капитан Лоренс высоко поднял руку, чтобы свет от фонаря хорошо освещал всем ступеньки, и повел нас по узкой лестнице. Воздух здесь был прохладнее и сырее, на стенах собиралась влага, и я, к своему ужасу, заметила каких-то насекомых, похожих на сороконожек. Они разбегались врассыпную от света, прячась в тени. Я вздрогнула от омерзения и буквально прилипла к спине Варда, боясь смотреть по сторонам. Стало казаться, что я слышу, как тысячи мохнатых лапок перебирают по каменной стене.
Четвертый уровень! Всплыло мутное воспоминание, как однажды отец рассказывал о тюрьме в инквизиции. На первом уровне обвиняемые жили в комфортных условиях, единственным напоминанием о тюрьме служили решетки на окнах. Здесь дожидались суда за мелкие преступления, преступники могли пользоваться библиотекой, устраивать личные свидания и прогуливаться на специально отведенной территории.
Второй и третий уровни – для более серьезных осужденных. Комфорта здесь меньше, и маленькое окошечко под потолком. Но имелся свет в камере, а также осужденный мог читать книги и ходить на прогулки в определенные часы.
Четвертый и пятый уровни – для самых опасных преступников. Убийцы, рецидивисты не заслужили удобств и содержались в полной темноте. Им выдавалась одна свеча в день, которую вряд ли хватало на сутки.
И папа содержался в таких условиях. Сердце защемило от переживаний за отца. Он находился в камере два дня. Два дня в полной темноте, кроме нескольких драгоценных минут, когда он встречался с мамой и братом.
– После нашего посещение оформи перевод мистера Вейна на первый уровень, – голос Варда словно острый нож разрезал воздух, когда мы спустились и, повернув направо, остановились возле камеры под номером четыреста три.
– Мистер Торгест, без указания министра Джексона я не могу это сделать, – глухо буркнул капитан, склонив голову. – Вы меня уволили, так что мне терять нечего, а вот вся смена останется без работы. Министра злить нельзя.