Зорге. Под знаком сакуры - стр. 41
– На такси, на чем же еще, – проговорила Хельма тихо и нетерпеливо топнула ногой: – Веди меня к себе.
Зорге хотел пробормотать что-то об Эйгене, но потом смятенно махнул рукой… Как там говорят мудрые русские? Чему бывать, того не миновать? Или что-то еще?
Где-то за углом, на соседней улице, прогрохотала запоздалая машина, вонзилась лучами сильных фар в пространство, взревела вновь мотором – видать, водитель был пьяный, и все стихло.
Город спал.
Через несколько дней супруги Отт уезжали в Берлин – с рыбной кухней Японии Рихард так и не успел их познакомить.
– Это ничего, – сказал Эйген Отт уже на аэродроме, сердечно пожал руку Зорге, – мы еще обязательно встретимся, посидим за столом и отведаем сырой рыбы… Как ее тут называют? Сашими?
– Сасими.
– Один черт. – Отт засмеялся.
У Хельмы был цветущий вид. Рихард поцеловал ей руку, произнес громко – самолет, на котором должны были улететь супруги, начал прогревать моторы, почти ничего не было слышно.
– Доброй дороги вам, сударыня. Передайте поклон лучшему городу Германии – Франкфурту-на-Майне.
– Я тоже люблю этот город, очень люблю. Привет обязательно передам.
– А я могу передать кому-нибудь привет, Рихард? – спросил Отт с подначивающей улыбкой. В том, что улыбка Отта имела двойной смысл, Зорге готов был поклясться. – Поручи мне это тоже.
– Да нет, – пробормотал Зорге смущенно, – больше вроде приветов нет.
Супруги двинулись к самолету.
– До встречи! – Хельма поднялась по приставной алюминиевой лесенке наверх, в проеме выпрямилась и выкрикнула вновь, очень многозначительно: – До встречи, Рихард!
Самолет – это был немецкий «юнкерс», транспортный вариант, переделанный в пассажирский, начал выруливать на взлетную полосу.
Было жарко. Япония – страна душная, в году много сырых горячих дней, человек варится в здешнем воздухе, будто в кастрюле, имеющей воды на донышке и поставленной на горелку. Такое в Токио стоит лето. На севере Японии, на малых островах, там дышится легче.
Группа начала работать четко, слаженно, Зорге зарядил ее на долгий ход, – из Токио стали регулярно поступать сведения в Центр. Единственное, что – возникали вопросы с Бернхардом – крутоплечим большеруким радистом, – все-таки он мог бы быть порасторопнее.
Слежка, которую японская полиция «кемпетай» вела за Зорге и иностранцами, входившими в его группу, не прекращалась ни на минуту, но было это делом обычным: «кемпетай» с одинаковым рвением следила за всеми чужеземцами, ни один из них не чувствовал себя в Токио свободно: колпак есть колпак, он ощущается где угодно, даже в деревянной бочке, наполненной водой, которую местные величают ванной.