Зонтик царевны Несмеяны - стр. 3
В кухне всё было вверх дном. На полу валялись осколки стекла, по линолеуму растеклась лужа томатного сока. Не знаю, почему, наверно, растерявшись от неожиданности, – я шагнула через порог, присела и стала собирать осколки в мусорное ведро. Я не слышала, как подошла Ника, а когда обернулась, увидела, что она стоит, прислонившись к косяку. Ника смотрела на меня скорее всего уже давно, – и каким недобрым взглядом!..
Она протянула клочок бумаги:
– На. Домашний и мобильный. Скажешь, что от меня. Я позвоню ему вечером.
Мы вернулись в прихожую. Молчание было ошеломлённым и враждебным, словно мы были противниками, которые много лет притворялись друзьями, а теперь озвучили правду.
– Спасибо.
Из комнаты донеслось ворчание.
– Я провожу тебя, – Она подтолкнула меня к двери. Сунула мне торт: – Забери! Сама видишь…
Мы вышли на улицу, дошли до остановки. На пятачке под автобусным расписанием я остановилась. Ника сказала:
– Мне очень жаль… что ты попала в такое время…
– Если бы у тебя был телефон, я бы предупредила. Хоть бы мобильный включила…
– Всё равно… – В голосе Ники слышался упрёк.
Она помолчала. Потом сказала:
– Он не всегда такой.
Ника смотрела перед собой, лицо у неё было замкнутое.
– Не всегда. Трезвый он нормальный.
– А… – запнулась я.
– Я хочу тебя попросить: ты не говори никому о том, что здесь…
– Ну что ты.
– Не говори, – повторила она.
– Обещаю. Спасибо тебе…
– Не стоит. – Ника махнула рукой и пошла к своему дому. Я смотрела ей вслед, пока она не свернула за угол магазина, в котором я покупала торт. В спортивных штанах, носках в красно-белую полоску и домашних тапках Ника выглядела незнакомо и пугающе. Я подумала, что она такая же, как и прежде, и по-прежнему проста той простотой, про которую говорят: воровства хуже.
И всё-таки такого кошмара, как пьющий муж, Ника не заслуживала.
В начале лета Ника две недели провела в Москве. Она готовила репортаж с автомобильной выставки, где у неё случился роман с кем-то из делегации крупной компании. Наташа, встретившаяся с Голубевой после её возвращения, рассказывала, что это был состоятельный человек, который потратил на Нику кучу денег, и что Ника изменилась.
«Ты даже не представляешь, как она изменилась», – сказала Наташа.
Ника приехала похудевшая, с кругами под глазами, и решительная, как самурай. Жизнь, вследствие несчастья мужа и его пьянства, сузившаяся было до бесконечной тягостной колеи, вновь распахнулась перед ней многообразием дорог.
Работа и имидж, который Голубева создала себе после конкурса, виделись ей засовами, запирающими дверь в детство, а брак с известным журналистом обозначил перспективы достижения популярности. После несчастья с мужем, она ещё не нашла способа вернуть потерянный старт, зато обнаружила, что существуют не учтённые ею козыри – такие, как молодость и кокетство. Это открытие её перевоплотило. Ника провела рейд по парикмахерским и косметическим салонам, обновила гардероб. Меня озадачил её стиль: платьица с жабо и воланами, глубокие разрезы, юбки в пол; декольте и яркие помады. К тому же она полюбила рассуждать о сексе. У неё появилась привычка ронять между делом фразы, типа: «Мужики, они вообще…» или «Секс – это…» При этом она пристально глядела на собеседника и многозначительно улыбалась.