Зона счастья - стр. 28

- Ты плачешь?

Невеселая картина сада, только что цветущего, и вмиг превратившегося в унылый символ умирающей природы, смазывается – и сквозь узкую щелку между ресницами начинает постепенно проступать другая реальность.

Стена, сложенная из бревен.

Голова оленя с ветвистыми рогами, словно растущая из этой стены.

Под ней – два перекрещенных ружья, висящие на крючьях. Еще одна картина смерти, но на этот раз не во сне, а наяву.

- Где я? – спрашиваю - и не узнаю своего голоса. Слишком тихого, надтреснутого, словно неуверенную короткую мелодию исполнили на бракованном пианино.

- В безопасности. Но тебе пока лучше не шевелиться.

Мне знаком этот голос.

Пытаюсь напрячь память, вспомнить, где я его слышала – но в следующее мгновение это становится не нужно, так как мой невидимый собеседник появляется в поле зрения и осторожно садится на край кровати.

Я знаю этого человека.

Моя память, очнувшаяся от неприятного сна, услужливо преподносит картинки из прошлого, словно фотографии из альбома, который был засунут в самый дальний угол шкафа, чтобы поскорее о нем забыть.

- Почему?

Говорить не то, чтобы больно. Скорее, трудно, словно на грудь положили каменную плиту, смявшую ребра и легкие. А еще каждое произнесенное слово отдается ниже, будто кусок той плиты откололся и острым краем давит на живот.

- Ты была ранена, - говорит мой спаситель. – В нас стреляли. Пуля пробила лобовое стекло автомобиля, от этого изменила направление, и ударила в сумочку, которую ты держала на коленях. Прошила ее вместе с телефоном и портмоне, и застряла в пачке визиток. Можно сказать, тот случай, когда твои многочисленные знакомые спасли тебе жизнь.

- Но… если пуля не во мне… почему так больно?

Мой спаситель помрачнел, отвел взгляд.

- Видишь ли… У пули, попавшей в препятствие, есть так называемое запреградное действие. Например, если она бьет в бронежилет и застревает в нем, то ударная волна, проникшая дальше, может переломать человеку ребра. В твоем случае роль бронежилета сыграли сумочка, телефон и визитница.

Он замолчал, опустил голову.

- Продолжай, - попросила я. – Хочу знать, что со мной.

- Хорошо, - вздохнул он. – Ты имеешь на это право.

И рассказал всё.

Про моё сиденье в машине, залитое кровью.

Про меня, отключившуюся от страшной боли.

Про частную клинику, где из меня, так и не пришедшей в сознание, вычистили то, что не до конца выбила пуля.

Про охотничий домик за городом в лесу, который он снял через каких-то знакомых на чужое имя. И про машину, которую сжег в этом лесу, а потом то, что осталось, утопил в болоте.