Золушка в поисках доминанта. Остаться собой - стр. 40

     Дыхание опаляло. С каждым жадным движением вырывал воздух из легких. Он не пил. Захватывал, забирал, присваивал. Руки сжимали сильнее. Пальцы той, что оказалась на талии, гуляли по спине, вынуждая мурашки появляться на коже. Хотела до безумия – здесь и сейчас. Не пожар горел внутри, а адское пламя бушевало, захватывая в плен желания. Словно не веря в происходящее, касалась груди, что скрывалась за рубашкой, вычерчивала изгибы, подбираясь к пуговицам. Дала себе разрешение на эту ночь, на одну единственную чертову ночь, чтобы помнить и не забывать, чтобы выбить до сих пор желанного Александра Конта из головы.

     Укладывал на ковер с особой осторожностью, но от губ не отрывался. Сама бы не дала остановить это безумие. Извивалась под ним подобно змее, стараясь, стать как можно ближе, ощутить приятную тяжесть. Проходилась по крыльям спины, по широким плечам, возвращалась к шее и груди. Пальцы не слушались – не могла расстегнуть пуговицы, а потому без зазрения совести рванула рубашку, ухватившись за края. Дорвала не с первой попытки, но оно того стоило. Теперь могла чувствовать горячую кожу, учащенно бьющееся сердце. Не останавливал, словно разрешая играть так, как того хотелось бы мне. И я играла…

     Раздевал бережно, с рвением оставляя пылающие следы на освобожденных территориях. Смущение? Забудьте! Я оставила его за стенами этого дома. Подавалась навстречу, испытывая острое наслаждение от языка, выводящего узоры на животе. Спускался ниже, вынуждая прикусывать губы, подавлять вырывающиеся стоны, но когда дошел до лона, сдерживать себя уже не могла. Не впивался, не истязал языком, не врывался в нутро, а лишь целовал. Целовал так, словно наслаждался, будто каждое действие доставляло ему неописуемое удовольствие, а я умирала. Умирала под чувственной лаской, понимая, что сил моих больше нет. Сдавалась, получая в ответ намного больше, чем представляла.

     Резким движением заставил перекатиться на живот так, что сбила ногой бокал, который ранее пристроила на полу. Багровое вино разлилось по ковру, но мне было плевать. Ладонь обожгла ягодицу. Дернулась, но не от боли, а от нахлынувшей эйфории. В таком состоянии это действо лишь дополняло, придавая остроты. Левая ягодица также получила свою порцию. Чередовал, в то время как сводная рука блуждала по спине, оглаживала бока. Нравилось все, что он делал. Училась принимать это как естественное, как необходимое, как нужное не только ему, но и мне.

     Чувствовала себя нужной, желанной, порочной – облокотившись на локти, выгнулась в спине, всем своим видом показывая, что хочу еще. Каждый шлепок обжигал, закручивая мой личный ураган в тугой узел, в бомбу, что могла взорваться в любой момент. Дернув за косу, прижал к себе – обнаженной спиной к груди. Губы клеймили плечи, опаляли дыханием шею. От этих манипуляций затылок покалывало, а разум прощался под натиском кипящих волн. Пальцы сминали груди, сжимали соски. Меня буквально простреливали молнии многообразия ощущений.