Золушка в кедах - стр. 35
Если бы она спросила просто так, поинтересовалась бы и всё, то я, возможно, и смогла бы сдержаться. Но вот открытая фальшь в голосе настолько взвинтила, что я уже не чувствовала себя пустой наволочкой. Скорее, меня можно было назвать перекачанной воздушной подушкой, которая вот-вот должна взорваться.
– Вы ни хрена не делаете! Всю житуху мне зарубили на корню, а теперь скалитесь. Чо, влом отстегнуть проходнушку на вечеруху? Зажали? Да вы всю дорогу жмете. Нам с батей из ништяков только обломы остаются, а вы такие ряхи наели, что в двери только боком щемиться можете. Да без вас мы бы в полном шоколаде жили.
– Хватит! – папа хлопнул ладонью по столу.
Он одним глотком выпил смесь воды с валерьянкой и поставил стакан на стол. Дрожащая рука подвела, и стеклянная емкость упала на скатерть, расплескав капли. Папа медленно выдохнул и поставил стакан как надо.
– Хватит так разговаривать, Олеся. Сейчас же извинись перед матерью и сестрами!
Я оглядела притихших сестер и улыбающуюся мачеху. Почему так бывает, что виноваты другие, а извиняться приходится тебе? Это же неправильно!
– Нет, папа, – с твердостью в голосе ответила я. – Я не буду извиняться. С их стороны было так много унижений и оскорблений, что ещё чуть-чуть и церковь меня канонизирует, как великомученицу.
Я с удивлением услышала свою речь. Я заговорила нормальным языком? Игорь вернулся?
Мачеха с видом оскорбленной добродетели взяла салфетку и попыталась вытереть пятна от супа. Увы, жирные потемнения ни в какую не хотели пропускать дальнейшего развития скандала. Лариса Михайловна отложила салфетку прочь и взяла половник.
Я чувствовала, как пальцы подрагивают, а колени ходят ходуном – адреналин начал отпускать из своих веселых и злых объятий. В комнате воцарилась тишина, лишь билась муха об оконное стекло. Мухе наплевать на крики людей – не бегают за ней с мухобойкой и ладно. Сестры сидели так тихо, что их можно было принять за статуи из полицейского отдела.
– Хм, интересный суп. Первый раз вижу, чтобы солили не щепоткой, а бросали целую солонку, – Лариса Михайловна извлекла на свет посторонний для супа предмет.
Конечно, данное происшествие можно списать на желание солонки увидеть мир дальше кухни, из которой давно никуда не выезжала, но вряд ли такое оправдание подойдет для испорченного супа.
Да, я помнила, что если подержать в пересоленном вареве пакетик с рисом, то соль может впитаться в белый абсорбент, но не хотела этим заниматься. Никакого желания не было.
– Я не виновата.
Адреналин уходил прочь, а вместе с ним исчезала уверенность и та ярость, которая недавно подвигла меня на пламенную речь.