Золотые яблоки Солнца - стр. 11
– Да, – согласилась Энн Лири, – я пойду с тобой. Не знаю почему, но я пойду танцевать с тобой, Том.
– А теперь скорей домой! – торопила ее Сеси. – Тебе нужно искупаться, отпроситься у родителей, достать платье, погладить его – скорее в комнату!
– Мама, – сообщила Энн, – я передумала!
Повозка неслась по дороге, на ферме кипела жизнь – грелась вода для ванны, в духовке пылали угли для утюга, чтобы отгладить платье, мать сновала по дому, и шпильки обрамляли ее рот.
– Что на тебя нашло, Энн? Тебе же не нравится Том!
– Это правда. – И Энн вдруг застыла среди лихорадочной суеты.
«Но ведь пришла весна!» – подумала Сеси.
– Пришла весна, – сказала Энн.
«И такая чудная ночь, как раз для танцев!» – подумала Сеси.
– …как раз для танцев, – пробормотала Энн Лири.
А потом она очутилась в ванной, и пена клубилась на ее гладких белых плечах, гнездилась под мышками, теплые груди вздымались в такт движениям рук, и Сеси улыбалась ее губами, не давая рукам покоя. Нельзя медлить, нельзя сомневаться, или всей пантомиме придет конец! Энн Лири должна продолжать двигаться, действовать, притворяться, вымыть вон там, намылиться тут, а теперь прочь! Вытереться полотенцем! Надушиться, напудриться!
– Ты! – Взгляд Энн поймал собственное отражение в зеркале – кровь с молоком, будто лилии и гвоздики. – Что с тобой этой ночью?
– Я девушка, и мне семнадцать. – Сеси смотрела ее фиалковыми глазами. – Ты не сможешь меня увидеть. Чувствуешь мое присутствие?
– Верно, мое тело взяла внаем апрельская ведьма.
– Почти угадала! – рассмеялась Сеси. – А теперь одевайся.
Как чудесно было ощущать добротное платье, касавшееся этого роскошного тела! А затем услышать приветственный оклик за окном.
– Энн, Том вернулся!
– Скажи ему, чтобы подождал.
Энн вдруг села.
– Скажи, что ни на какие танцы я не пойду.
– Что? – спросила мать, стоявшая в дверях.
Сеси вновь сосредоточилась. Она расслабилась, покинув тело Энн лишь на миг, и едва не случилась беда. Ей слышен был далекий стук копыт и грохот повозки, катившейся по равнине в свете луны. Лишь на миг она пожелала отыскать Тома, побывать в его голове, узнать, что значит быть мужчиной двадцати двух лет в такую ночь, как эта. И она помчалась над вересковым полем, но теперь, как птица в клетке, метнулась назад и билась в голове Энн Лири.
– Скажи, чтобы он уходил!
– Энн! – Сеси вернулась, раскинула сеть своих мыслей.
Но Энн вырвала поводья.
– Нет, нет, ненавижу его!
Не стоило ей уходить, даже на миг. Мысли Сеси опутали руки девушки, затем ее сердце, ее голову – мягко, осторожно.
«Вставай!» – подумала она.