Золотой шут - стр. 86
Я уселся напротив нее и принялся внимательно разглядывать мою королеву. Мы с ней были примерно ровесниками, но время обошлось с ней гораздо милосерднее, чем со мной. Прошедшие годы исполосовали мое лицо шрамами, а ее коснулись лишь мимолетно, оставив легкие морщинки около глаз и губ. Сегодня она надела простое зеленое платье, которое великолепно оттеняло ее бирюзовые глаза и золото волос, уложенных в незамысловатую прическу. Я не заметил ни украшений, ни косметики.
Забыв о церемониях, Кетриккен сама налила мне чай и поставила передо мной чашку.
– Если хочешь, бери печенье, – сказала она, и я с радостью воспользовался ее предложением, поскольку не успел поесть.
Впрочем, необычная интонация и чуть хриплый голос встревожили меня, и я поставил на стол чашку, которую поднес к губам. Кетриккен отвернулась от меня, стараясь не смотреть мне в глаза. Я заметил, как взволнованно трепещут ее ресницы, и вдруг по щеке скатилась одинокая слеза.
– Кетриккен? – встревоженно спросил я.
Неужели случилось что-то такое, о чем я не знаю? Может быть, ей стало известно, что нарческа не хочет выходить замуж за ее сына? Или она получила очередную угрозу, связанную с Даром?
Кетриккен вздохнула и неожиданно посмотрела мне в глаза.
– О Фитц, я позвала тебя сюда вовсе не затем, чтобы… Я надеялась, что смогу сама справиться… но мне так жаль. Всех нас. Когда мне сообщили, я уже знала. Я проснулась на рассвете, потому что почувствовала… произошло что-то очень важное. Я поняла: что-то исчезло, разрушилось… – Кетриккен попыталась откашляться и не смогла. По ее лицу текли слезы, и она хрипло проговорила: – Я не могла понять, что случилось, но, когда Чейд рассказал мне о твоей потере, все сразу стало ясно. Я ощутила его уход, Фитц. Я поняла, что Ночной Волк нас покинул.
И тут Кетриккен всхлипнула, уронила голову на руки и разрыдалась, как ребенок, который больше не может сдерживаться.
А мне отчаянно захотелось бежать из ее комнаты. Я почти сумел справиться со своим горем, а она снова разбередила рану. Несколько мгновений я сидел, не в силах пошевелиться, окаменев от боли. Ну почему она не могла просто промолчать?
Но Кетриккен, похоже, не заметила, каково мне.
– Годы проходят, но такого друга забыть невозможно.
Она слегка раскачивалась на своем стуле, но так и не подняла головы и говорила, казалось, обращаясь к самой себе. Я едва различал ее слова, невнятные из-за слез.
– Никогда в жизни я не испытывала такой привязанности к животному – только когда мы вместе покинули замок. Мы шли и шли вперед, а он всегда был рядом, убегал на разведку, потом возвращался и проверял, нет ли погони. Он стал для меня чем-то вроде живого доспеха; когда он появлялся, я знала: он проверил дорогу впереди и уверен, что нас не поджидает никакая опасность. Без него я не выдержала бы и не смогла бы быть такой храброй.