Золотой песок - стр. 64
– Пуховичок мой, учти. Тебе он все равно велик.
– Убью, заязя! – весело ответил Борька убежал по своим делам.
Все у него были „заязи“ (он „р“ не выговаривал), и всех он грозил убить, правда, без злобы. Просто такая у него присказка была.
Малахольного подняли под локотки, повели потихоньку. Никто ничего не заметил. Менты шныряли по залу ожидания, но смотрели мимо.
Ирка потом намекала хозяйке, мол, она первая его нашла. Пацан-то подходящий. Глазищи синие, большие, как блюдца, личико жалобное, а главное – молчит, ничего ему от жизни не надо. За два дня жрал всего три раза, горбушку сухую пожевал, водой простой запил. Ира заметила, что на груди у него, под ключицами, наколка, звезда вверх ногами, вписанная в круг. Спросила:
– Это что у тебя?
Он не ответил. Да такого и спрашивать нечего, молчит, совсем дурной. Ира кликуху ему придумала: Меченый. Кликуха всем понравилась. Так и стали называть.
Хозяйка Ирку похвалила, курточку отдала, только велела порвать немного и запачкать. А про Меченого сказала:
– Гляди за ним в оба, странный он, пришибленный какой-то.
Вот Ира и глядела. Два дня все было нормально. Давали новенькому много. На него и правда без слез не взглянешь. Идет молча, словно во сне, ладошку свою тоненькую тянет, глазищи синие в пол-лица.
Поезд уже подъезжал к станции „Комсомольская“. Ира к новенькому подобралась поближе, шепнула на ухо, мол, давай, выходим. Вдруг какая-то баба вскочила и заорала во всю глотку:
– Федя! Феденька Егоров! Ты что здесь делаешь! Товарищи, я знаю этого мальчика! Надо милицию вызвать! Его украли! Федя, ты что, не узнаешь меня? Я Марья Даниловна, соседка из тридцать второй квартиры!
Поезд выехал из туннеля. Ира кинулась вон из вагона не оглядываясь. За Борьку-цыгана она не волновалась, он хоть маленький, пять лет всего, но шустрый. Мигом соображает, когда надо линять. А этот новенький – ну что делать? Нашелся он. Повезло пацану. Дурачкам всегда везет.
Глава 7
Черный джип мчался по Пятницкому шоссе на скорости сто пятьдесят. Была глубокая пасмурная ночь. Жиденькие подмосковные перелески казались в темноте дремучим черным лесом. В придорожных деревнях не светилось ни одного окошка.
Джип мчался в сторону Солнечногорска. Плотный слой грязи закрывал номерные знаки, но это не имело значения, так как они все равно были фальшивыми.
В машине сидело трое. Молодые, крепко накачанные, с золотом на запястьях, пальцах, на бычьих толстых шеях. Огни редких встречных машин выхватывали из темноты тяжелые мрачные лица.
Тот, что сидел рядом с водителем, держал в руке радиотелефон.