Золотой конь Митридата - стр. 42
Митридат и его верные друзья слышали, как отряд Гергиса, сетуя о гибели Мнаситея, топчет сухой валежник, двигаясь в горы, и кивнули друг другу. Серые стальные глаза Моаферна оставались серьезными и озабоченными.
– В этих местах нам лучше не прятаться, – буркнул он с горечью.
– А мы и не будем. – Тирибаз потер шрам, казавшийся выпуклее, чем обычно. – Я все обдумал заранее. Мы больше не пойдем в горы, а наоборот, спустимся вниз и проберемся к морю. Среди корабельщиков у меня есть преданные люди. Они спрячут нас на корабле, и мы подумаем, куда направимся. Во всяком случае, – он обвел своих товарищей уверенным взглядом, – другого предложения у меня нет.
Сисина почесал плешивый затылок и хлопнул в ладоши:
– А ведь верно говоришь. Укроемся где-нибудь на морском побережье. Рыбаки приютят нас.
Моаферн облегченно выдохнул и посмотрел на Митридата:
– Царь, мы спасены! – Он сказал громче, чем следовало, и эхо прокатилось по пещере. Осторожный Тирибаз прижал палец к губам.
– Отсидимся здесь до темноты, – скомандовал он, – потом осторожно вылезем и проверим, нет ли кого поблизости. Добираться до побережья лучше ночью. А сейчас располагайтесь на отдых. Можно и перекусить.
Он достал котомку и разложил на холщовой ткани куски сыра, засохшей лепешки, выставил сосуд с водой. Еще минуту назад Митридату казалось, что он после перенесенных волнений не сможет взять в рот ни кусочка, но, почуяв молочный запах сыра, мальчик сглотнул слюну и потянулся за едой. Юный царь подумал, стоит ли говорить друзьям о том, что сегодня, кроме своего давнего врага, он убил и медведя, но, поразмыслив, решил не кичиться подвигами. Любой из тех, кто вкушал с ним хлеб, на его месте поступил бы так же, и удивляться тут нечему. Эти люди побывали в настоящих сражениях. Они в одиночку сражались сразу с несколькими врагами, в то время как он… нет, это не геройство, это обычный поступок. Вот почему, когда Моаферн с набитым ртом спросил, не слышал ли кто рычание медведя, Митридат лишь равнодушно пожал плечами.
Поев, путники расстелили шкуры и улеглись на них. Тирибаз разбудил всех к ночи. Они осторожно выбрались из пещеры, прислушиваясь к каждому шороху и опасаясь шакалов Гергиса, но ничто не нарушало тишину гор. По протоптанной тропинке, отодвигая руками ветви дубов и буков, беглецы спускались в долину. Для достижения цели – выхода к побережью – им нужно было пересечь еще один горный хребет, и отважный воин со шрамом уверенно повел своих друзей к другой горной дороге.
Ни один отряд, посланный Лаодикой на поиски негодяев, укравших ее сына, не помышлял о том, что беглецы могут выйти к морскому побережью и сесть на корабль, отплывающий в Херсонес, который подчинялся Понтийскому царству, потому что морское путешествие в Тавриду считалось опасным. Чтобы пересечь Понт Эвксинский, нужно было умудриться не попасть в руки пиратов-тавров. О них рассказывали страшные вещи. Во-первых, они были прекрасно экипированы и для морских сражений задействовали не утлые лодчонки, а огромные корабли-петеконтеры.