Золотое снадобье - стр. 4
К изучению архива допускаются исключительно нигилизмийцы.
А на задней странице красовалась приписка той же рукой, что надписала адрес на конверте.
София, если ты еще разыскиваешь свою мать, ты найдешь ее здесь.
Появись буклетик несколькими месяцами ранее, София бы с содроганием выкинула его, едва глянув на содержимое. Она была неплохо знакома с нигилизмийцами, имела представление о яростной силе их убеждений и знала, насколько опасными делала своих приверженцев нигилизмийская вера. Время от времени София в ужасе просыпалась по ночам, стряхивая кошмар: ей снилось, будто она бежит по крышам вагонов, а поезд все набирает ход… И конечно, в этих снах ноги словно свинцом наливались, а за нею гнался нигилизмиец и бросал блестящий абордажный крюк, метя ей прямо в сердце…
Однако за минувший год многое успело измениться.
София очень хорошо помнила тот декабрьский день – и как она бежала вниз по лестнице к тайной комнате с картами в доме тридцать четыре по улице Ист-Эндинг, сжимая в руке ключевую улику давнего исчезновения родителей. Ее дядя Шадрак сидел за столом с обтянутой кожей столешницей, а подле дяди – его лучший друг, знаменитый исследователь Майлз Каунтримен. С ними был и Теодор Константин Теккари, больше известный как Тео – парень из Пустошей, успевший стать членом их маленького семейства.
Трое молча слушали, как София голосом, прерывающимся от волнения, зачитывала письмо отца…
Он написал его восемь лет назад, сообщая Софии, что стезя их с мамой путешествия сделала неожиданный поворот. Решив не отмахиваться от едва уловимых путевых знаков, они направились в Авзентинию…
Майлз аж взвыл от восторга, принялся хлопать хохочущего Тео по спине и тут же начал строить планы к немедленному отправлению. Шадрак тоже слушал с восторгом. Но когда он перечитал письмо, а потом еще и еще раз, восторг уступил место недоумению.
– Никогда не слыхал ни об этой Авзентинии, ни об этих знаках, – проговорил он озадаченно. – Впрочем, какая разница! Уж кто-нибудь нам да подскажет!
Однако дни сменились нескончаемыми неделями, и стало до боли в глазах ясно: подсказки ждать неоткуда. Шадрак Элли, великий картолог, известный всему Новому Западу, человек, способный создать и прочесть карту любого вида, известного образованному человечеству, – Шадрак написал едва ли не каждому исследователю, картологу, библиотекарю, с кем был хотя бы как-то знаком… и еще многим и многим, с кем знаком не был. Увы, такого названия никто не встречал ни в устном виде, ни в письменном.
Одна София не теряла надежды. Она нерушимо верила в то, что, поколе она изучает картологию, Судьбы в их неизреченной мудрости только и ждут, как бы повести ее вперед за путеводным клубочком открытий. Зря ли божественное водительство прежде всегда наставляло ее на истинный путь? Не затем же, чтобы теперь подвести?