Золото - стр. 63

– Мне и не нужно. Фейри сделают это за меня. А теперь держись крепко, Царевна.

Я резко охаю, когда нас в ту же секунду окружают тени, а свет начинает искриться на противоестественном ветру. Мы вылетаем через двери, и я уже не чувствую рядом замка.

Вижу только отдельные обломки за роем теней и искр света, что нас окутывают. Когда мы проносимся мимо фейри, будто невидимые клубы дыма, тела искажаются. Никто нас не замечает. Мы как воздух, как тени и ветер. Звуки искажаются, а некоторые голоса звучат как эхо в пещере. Я чувствую дуновение вездесущего порыва ветра.

Я держу наемника за руку, и мы покидаем замок так, что никто нас не замечает. Мы цепляемся за каждую тень, склоняемся к свету, передвигаемся будто призраки. А потом оказываемся на холодной разрушенной земле Седьмого королевства, по которой армия фейри направляется к Орее. Направляется к королевству, которое меня отвергло.

Я вполне тебе верю.

Интересно, а поверят ли мне и жители Ореи?

Озрик

Бывают и правда очень поганые звуки. Такие, что задевают вас побольнее и выводят из себя.

Например, когда жуют. Это бесит, особенно если учитывать, что я не один год провел с солдатами и наемниками. Вяленое мясо жуется очень долго и смачно, и я не раз давал тумаки солдатам за то, что те противно скрежетали зубами.

Есть еще один звук, который ранее мне досаждал.

Хрип.

Когда много лет прослужил убийцей, хрип становится почти таким же обыденным явлением, как удары клинков. После них обычно захлебываются и давятся кровью. Но иногда хрип может длиться часами и даже днями, пока наконец не прекращается и солдат не умирает. Хрип – то же самое, что водить ногтями по фарфоровой тарелке.

Его хватает, чтобы я стремглав вылетел из палатки любого лекаря.

Но сейчас…

Я смотрю на неподвижно лежащего на кровати человека с землистым лицом.

Рисса хрипит. Каждый ее вдох сопровождается хрипом.

Не знаю, это шумит кровь у нее в горле или жидкость в легких, или еще какая-нибудь хрень, в которой я ни черта не разбираюсь, потому как я, черт возьми, не лекарь. Но одно я знаю точно: пока Рисса хрипит, она жива.

Поэтому в последнее время хрипы – мой любимый звук.

Я слышу, как сзади открывается дверь, и внутрь, шаркая, заходит Ходжат.

– Вы снова здесь, капитан?

– Не снова. А до сих пор.

Я не покидал Риссу. Ни одного раза за последние несколько недель.

Он цокает и встает с другой стороны кровати, начиная расставлять на столике свои склянки. Я смотрю, как Ходжат достает чистую салфетку и последовательно выливает на нее настойки.

При таком ракурсе мне полностью видны левая половина его лица и шрамы от ожогов, которые поднимаются к уголку глаза. Я никогда не интересовался, откуда у него ожоги. Это его личное дело. Но сейчас мне нужно на что-то отвлечься.