Золото - стр. 26
– Я не… не могу.
Мне не хватает слов, я подхвачена пеной гладкого шума, который бурлит водоворотом посреди моря.
Терли?!
Сидеть теперь тоже не могу. После ее заявления – нет. Тем более, когда Ненет стоит на коленях, словно я – алтарь, а она явилась, чтобы почтить меня.
Я вырываю руки и спешно встаю, но запутываюсь ногами в откинутом одеяле и теряю равновесие. Ненет накреняется, чтобы подхватить меня, но я пячусь назад и протягиваю руки, не подпуская ее к себе. Она резко останавливается и с беспокойством на меня смотрит.
Ноги у меня еще побаливают, но терпимо. Мне приходится немного согнуться, чтобы не удариться о потолок головой. Я окидываю взором тесный чердак и вдруг чувствую, будто мне не хватает воздуха. В голове продолжают бурлить мысли, от пенистого течения ее слов кружится голова, но язык снова слушается меня, и я отвечаю:
– Я не имею никакого отношения к Сайре Терли. Я не связана с ней кровными узами.
Лоб Ненет прорезает морщинка.
– Нет, связаны, без сомнений.
Прервав ее, я качаю головой и принимаюсь мерить комнату шагами.
– Нет. Нет. Я бы знала…
Верно?
Помню, как часто моя мать рассказывала истории о мосте Лемурии. Помню, что эта легенда неизменно хранилась у меня в воспоминаниях, даже когда я забыла остальное. Но лишь потому, что мне нравилась эта история. Это вовсе не означает, что мы родственники. Уверена, многим детям-фейри рассказывали историю Сайры.
– Наверное, это какое-то недоразумение, – говорю я Ненет, пощипывая кончики пальцев; на моей коже до сих пор остались высохшие пятнышки золота.
– Недоразумение? – Она качает головой, словно это полнейшая нелепица. – Вас зовут Аурен?
Я соскребаю большим пальцем золотую чешуйку.
– Да…
– И в ночь, когда вы потерялись, была битва?
Сердце бьется сильнее, пальцы скребут сильнее.
– Да, – шепчу я.
– Значит, это вы. Клянусь вам.
– Но…
– Уверяю вас, здесь больше нет никого с позолоченной кожей, сияющей как солнце, – заливисто рассмеявшись, говорит Ненет. – В ночь, когда вы пропали, даже сочинили песню о той битве, и в одном куплете упоминают вас, хотя поем его только мы.
Я судорожно вдыхаю, когда она прочищает горло. Ненет начинает петь, и низкий тембр ее голоса разносится по комнате, как полуночный сонет, обращенный только к звездам.
Когда в тишине она допела последний куплет, слова песни продолжают звучать в моей голове, а стук гулко бьющегося сердца заполняет пустоту.