Золото на крови. Истории домового Зинуши. Часть 1. - стр. 10
Вернулся Иван в поздних летних сумерках, неприятное впечатление от дома успело выветриться. Он приятно провёл время, пообщался с друзьями, опубликовал снимки таинственного подвала, совершил заплыв в неширокой, но глубокой и с сильным течением реке, поглазел на местных, пока те глазели на него, и даже перекинулся парой слов с несколькими ребятами.
Устал и проголодался.
4. Мистика
Родители сидели за столом на веранде, пили чай, уютно горела лампа, говорили о чем—то негромко, в саду шептались деревья, билась в окно ночная бабочка. Ваня налил себе чаю, пил вприкуску с малиной и бубликом, рассказывал о том, что видел и что узнал. Когда совсем стемнело, переместились в большую комнату, где отец наладил древний телевизор, и как раз повезло, им попался старый смешной французский фильм. Они его и не смотрели почти, отец говорил о рыбалке, мол, надо бы узнать у местных, где народ рыбачит. Мама спрашивала, хороший ли пляж на реке, можно ли Люське купаться.
И вдруг, из кухни донёсся громкой хлопок и звон разбившегося стекла. Ваня вздрогнул, переглянулся с родителями, отец, а за ним мама, вскочили и бросились на звук. И ничего особенного – чашка со стола упала и разбилась. Мама ещё тогда сказала, мол, это домовой резвится. Ваня предположил происки давешнего кота—разбойника. Решили, что для котов и домовых лучшее средство – блюдце с молоком. Все успокоились и посмеялись, а потом спать разошлись.
Ваня уснул мгновенно, как выключили. Открыл глаза – из—за занавески в окно еле—еле рассвет брезжит. Солнце ещё не встало. Ваня поднялся с кровати и, зевая, вышел в прихожую. Глядь, а там мама стоит, одетая, накрашенная, с причёской. Ваня остолбенел от неожиданности. А мама, увидев его, быстро застегнула ремешок на босоножке и повернулась к двери, уже готовая куда—то идти.
Ваня, хоть и туго соображал со сна, но успел подумать: “утро, воскресенье, автобусы ещё не ходят, прав у неё нет, на машине бы уехать не смогла, да и куда ей идти, магазины не работают, мы не дома!”. А мама обернулась, посмотрела на него и улыбнулась, но улыбнулась как—то не так, неестественно, отстранённо. Ваня, ничего не понимая, спросил:
– Мам, ты куда? – А она, все так же улыбаясь, ответила:
– Я сейчас приду.
– Куда ты в такую рань?
– Я сейчас приду, сейчас приду… – повторила она, как заводная, и улыбка эта ненормальная застыла на губах. Поцеловала в щеку, дверь открыла и ушла.
Ваня, ничего не понимая, направился за ней, в темных сенях ему показалось, что стукнула дверь в подвал, но входная так и осталась закрытой на засов. Ваня оцепенело уставился на засов, отодвинул и вышел на веранду, ещё минуту постоял, соображая, потом пожал плечами и вернулся в сени, приложил ухо к двери, прислушался, быстро открыл… там что—то шмыгнуло вниз по лестнице.