Размер шрифта
-
+

Золото Хравна - стр. 3

В изгибе одного листа Яввалд из Сетерсдала вырезал небольшого усатого жука. Маленькой девочкой Вильгельмина, всегда любившая поваляться на огромной отцовской кровати, часто трогала своим тонким пальчиком круглую спинку жука и отполировала ее до блеска.

Кровать была столь высока, что к постели вела лестница в две ступени. Над нею на стене, на ковре из медвежьего меха, висели секира, три копья разной длины и круглый красно-бело-голубой щит с тяжелым выпуклым умбоном[7]. Вильгельмина не раз спрашивала Стурлу: зачем ему они? Да еще те два щита и меч, что украшают стену гостевой горницы?

– Всякие бывают времена, – отвечал Стурла, пожимая плечами.


Сколько Вильгельмина помнила себя, Стурла – высокий, плотный, краснолицый – был для нее самым добрым и надежным из всех людей на свете. Так было всегда, с тех самых пор, когда он прижимал крошечную дочку к своей широкой груди или качал люльку, пока малышка орала во весь голос от желудочных колик, какие бывают у всех младенцев.

Няня Оддню полагала, что причиной того ужасного рева были проделки маленьких домовых бесенят, которые щекочут младенцев, щиплют, теребят и не дают им спокойно спать.

Сбегав на лыжах в церковь Святого Халварда (Вильгельмина появилась на свет в конце января, на другой день после мессы Паля[8]), Оддню взяла у отца Магнуса большую бутыль освященной воды и каждый вечер кропила все углы в доме. Возможно, это возымело действие на бесенят: к трем месяцам Вильгельмина перестала плакать по ночам так безутешно. Она, правда, могла подолгу не спать, но молча. Лежала, сцепив крошечные ручки на животе, и смотрела на всех из колыбели огромными светлыми глазами.

Стурла налюбоваться не мог на свою дочку. Его обветренное лицо при взгляде на нее озарялось самой нежной улыбкой, а серые глаза наполнялись любовью. Никто не мог так понять ее, так утешить, никто не знал таких слов, какие подбирал для нее отец. Он никогда не наказывал ее, но Вильгельмине было достаточно видеть печаль на лице Стурлы, чтобы пожалеть о своих шалостях. Это, впрочем, вовсе не означало, что она не примется немедленно за новые проделки. Но Стурла не умел гневаться долго, и хмурое выражение на его лице вскоре сменялось улыбкой.


Еловый Остров находился вдали от других усадеб и хуторов, и Вильгельмина была мало знакома с соседскими детьми. По воскресеньям Стурла, его помощник и секретарь Кольбейн Тихоня – сын Гудмунда, Вильгельмина, Оддню и Кальв, переправив паромной ладьей повозку, запряженную парой лошадей – Рыжей и Толстоногим, – отправлялись в церковь на мессу.

Страница 3