Золото Хравна - стр. 12

– Что, Буски, что ты?

Вильгельмина соскочила с кровати и босиком по холодному полу – полосатые дорожки, которыми он был застелен, не спасали от сквозняков – подбежала к окну.

Наружный ставень плотно заперт, через него ничего не разглядеть. Буски бегал по комнате, нюхал прохладный воздух, которым тянуло из щелей. Шерсть на его загривке встала дыбом. Сквозь рев и вой ветра Вильгельмина услышала, как в конюшне, примыкавшей к южной стене дома, ржет и бьет копытами Рыжая.

– Это волки? – спросила она Буски. Вместо ответа он поскреб лапой дверь, точно просил: «Выпусти меня и увидишь, как они дадут дёру».

Вильгельмина припомнила, что накануне тщательно заперла конюшню и хлев, заложила брус и замкнула скобы на тяжелый замок – связку ключей отец вручил ей еще три года назад, когда ей исполнилось четырнадцать. Она порадовалась, что сделала сама всё как надо, не стала полагаться на старого Кальва.

И все же ей было не по себе. Дней десять назад Оддню ходила в лавку за солью и вернулась из поселка сама не своя. Она не хотела признаваться, что же ее так огорчило, а на расспросы Вильгельмины отвечала:

– Не спрашивай меня, девочка! Отец твой отругал бы меня, вздумай я говорить с тобой об этом!

Любопытство Вильгельмины только еще сильнее разыгралось.

Оддню так больше ничего и не сказала, но через три дня Фрида пришла к ней с пряжей. Конечно, Вильгельмина никогда сама не стала бы подслушивать разговоры служанок. Еще чего! Но когда, проходя мимо ткацкой, она слегка замедлила шаг, до нее донесся жаркий шепот Фриды:

– Нашли в лесу, в овраге за Свалами. Правая-то рука осталась целой – знать, без оборотня тут не обошлось!..

Вильгельмина вздрогнула и поспешила прочь.

В тот же день Торлейв помогал Кальву рубить дрова. Он был сосредоточен и мрачен. Вильгельмина носила поленья в дровяной сарай. Торлейв, когда она приблизилась к нему, внезапно опустил колун и сказал:

– Знаешь, с наступлением ночи не ходи на двор.

– Почему? – удивилась она.

Он нахмурил брови.

– Говорят, в округе появились волки.

Вильгельмину смешило, когда Торлейв хмурился. Его удлиненное лицо становилось таким серьезным, между бровей пролегала глубокая складка. Заметив, что она смеется, он нахмурился еще сильнее, но улыбка уже дрогнула в углах его большого рта.

«А я посмеялась над ним, – вспоминала теперь Вильгельмина. – Сказала ему: с каких это пор Хрольф Пешеход, великий воин и викинг, боится каких-то серых?»

Меж тем Рыжая успокоилась. Буски также бросил скрести дверь, и его рычанье стихло.

«Им не пройти ни к овцам, ни к коровам, – думала Вильгельмина. – Скорее всего, они и сами поняли это и ушли. Отец велел бы мне спать, а сам взял бы самострел и пошел на двор поглядеть, что там. И почему отца нет так долго? Он обещал вернуться ко дню святого Климента