Золото Флинта - стр. 9
– Не к лицу тебе брезговать нашим гостеприимством. Раз сидишь за столом, значит… ЕШЬ! – последнее слово Флинт гаркнул так, что на секунду в каюте воцарилась тишина, и все посмотрели на губернатора.
– Что вы, я просто из вежливости. Я сейчас. – Губернатор засуетился, заскрипел стулом и начал оглядываться в поиске приборов. Убедившись, что накладывать из фарфоровых ваз и серебряных блюд, на которых возлежали горы еды, ему придётся либо руками, либо используя свою меленькую десертную вилку, лежащую около его тарелки, он, выбрав вилку, наколол на неё самый небольшой кусок баранины и осторожно (Флинту показалось брезгливо), придерживая её двумя пальцами, перетащил её к себе на тарелку. Пока он мучался с закуской, следуя за движениями бровей капитана, один из сидевших рядом с губернатором пиратов налил в его серебряный стаканчик рому.
– Пей, – спокойно сказал-посоветовал Флинт.
– Да-да, конечно. За ваше… – Губернатор отчего-то смутился и, так и не закончив фразы, выпил.
В рот-то жидкость зашла хорошо и в горло полилась резво, а потом неочищенный, ужасный спиртной напиток, который пираты называли ромом, попросился обратно. Губернатор, как кипятком, опалил себе нежное нёбо, привыкшее к куда более благородным напиткам, побагровел и надул щёки. Он понимал, что выплюнуть назад эту бурду станет страшным оскорблением, поэтому он боролся со своим естеством до победного. Ему, после нескольких неприятных секунд борьбы, удалось справиться с собой и протолкнуть огненную жижу дальше в себя. Он закашлялся, замахал на рот руками и, желая перебить вкус тростниковой самогонки, разъедающий его язык, с жадностью накинулся на баранину. Пираты заржали, Флинт презрительно скривил губы. Пьянка, едва споткнувшись, продолжилась.
– Дамы, вы тоже, – обратился Флинт к дочкам губернатора. Они подняли на него глаза, в которых плескался тёмными волнами ужас, и капитан сказал: – Пейте и ешьте. Не брезгуйте нами.
Дочки послушно стали есть то, что им положили на тарелки. Ром пить они, понятно, не могли, так Флинт приказал принести для них вина.
Пьянка продолжалась с час, пираты изрядно набрались и горланили песни. Джон Флинт сидел молча, накачиваясь ромом. От выпивки он не пьянел, а становился угрюмым. На щеках расцветал кирпичный румянец, а его неломкий тяжёлый, как пушечное ядро, взгляд бил по лицам сподвижников, изредка задерживаясь то на одной пьяной харе, то на другой, а то перекатываясь на его собственных, пленённых им лично заложников.
Идиллию хрупкого равновесия вечеринки нарушил пират Боб Гейл. Неустрашимый рубака и сквернослов, он, встав изо стола, пошёл танцующей походкой пьяного краба к губернатору. Трясся чёрными, как деготь патлами, он склонился к губернатору Расселу и, сощурив один глаз, проскрипел не смазанной дверной петлёй: