Золото для индустриализации. Торгсин

Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941. М., 1998 (1-е изд.), 2008 (2-е изд.).

Анализ советской историографии см.: Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы социалистической индустриализации СССР (1926–1937). Киев, 1979. Анализ советской и западной историографии дан в статье: Осокина Е. Источники и методы обеспечения форсированной индустриализации в СССР. Статья написана в рамках проекта Института российской истории РАН по созданию многотомной истории России. Готовится к публикации.

Millar J. Soviet Rapid Development and the Agricultural Surplus Hypothesis // Soviet studies. Vol. 22. № 1. P. 77–93; Mass Collectivization and the Contribution of Soviet Agriculture to the First Five-Year Plan: A Review article // Slavic Review. Vol. 33. № 4. P. 750–760; Ellman M. Did the Agricultural Surplus Provide the Resources for the Increase in Investment in the USSR during the First Five-Year Plan? // Economic Journal. Vol. 85. P. 844–863. Дебаты см.: A Debate on Collectivization. Was Stalin Really Necessary? [Запись устного обмена мнениями между Алеком Ноувом и Джеймсом Милларом 10 ноября 1975 г. в Дюкском университете] // Problems of Communism. XXXV. 1976. P. 49–62); Millar J. R. The Agricultural Surplus Hypothesis: A Reply to Alec Nove // Soviet Studies. 1971. Vol. 23. № 2. P. 302–306; Nove A. The Agricultural Surplus Hypothesis: A Comment on James R. Millar’s Article // Soviet Studies. 1971. Vol. 22. № 3. P. 394–401; Nove A. A Reply to the Reply // Soviet Studies. 1971. Vol. 23. № 2. P. 307–308; а также: Morrison D. J. A Critical Examination of A. A. Barsov’s Empirical Work on the Balance of Value Exchanges between the Town and the Country // Soviet Studies. 1982. Vol. 34. № 4. P. 570–584. Важную роль в западных дебатах сыграли работы советского экономиста А. А. Барсова: Барсов А. А. Баланс стоимостных обменов между городом и деревней. М., 1969; Он же. Нэп и выравнивание экономических отношений между городом и деревней // Новая экономическая политика: Вопросы теории и истории / Под ред. М. П. Кима. М., 1974. Из новейших исследований см.: Allen R. C. Farm to Factory. Reinterpretation of the Soviet Industrial Revolution. Princeton; Oxford, 2003. Русский перевод: Аллен Р. С. От фермы к фабрике: Новая интерпретация советской промышленной революции. М., 2013.

Получение всесоюзного статуса означало, что Торгсин должен был развернуть работу на территории всего Советского Союза.

Гражданскими предприятиями золотодобывающей промышленности называли те, где, в отличие от ГУЛАГа, не применялся труд заключенных.

Хотя факт использования ценностей в качестве средства платежа был завуалирован обменом ценностей на «деньги» Торгсина.

Создатели электронного архива не предусмотрели поисковое слово «торгсин». Без помощи Криспина Брукса, который уже проделал большую часть поисковой работы для собственного исследования, мне пришлось бы просматривать сотни интервью, чтобы найти упоминания о Торгсине.

Наркомат торговли был создан в 1924 году на базе Комиссии по внутренней торговле (Комвнуторг) при СТО СССР. С 1925 по 1931 год был объединен с Наркоматом внешней торговли в единый Наркомат внешней и внутренней торговли СССР. В 1931 году в связи с введением всесоюзной карточной системы внутренней торговлей стал заниматься Наркомат снабжения, а внешней – Наркомат внешней торговли СССР. В 1934 году в связи с подготовкой отмены карточной системы на базе Наркомата снабжения были созданы Наркомат пищевой промышленности и Наркомат внутренней торговли. В 1938 году Наркомат внешней торговли, который с 1931 года существовал отдельно, был объединен с Наркоматом внутренней торговли в единый Наркомат торговли.

Мосгорторг – Московское объединение предприятий торговли.

Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 150.

Это удалось лишь отчасти. Параллельно с Торгсином иностранцами занимались «Интурист», Инснаб, «Отель», Сектор валюты и международных расчетов Наркомфина и, конечно, ОГПУ. Хотя у каждой из этих организаций была своя специализация в работе с иностранцами, будь то экскурсионное или гостиничное обслуживание, определение порядка валютных расчетов или политический надзор, в деятельности каждой из них были и элементы валютной торговли. Руководство Торгсина считало себя монополистом в деле внутренней валютной торговли и болезненно реагировало на валютную конкуренцию других ведомств.

Во втором квартале 1931 года в Торгсине было 17 контор: Московская, Ленинградская, Архангельская, Владивостокская, Новороссийская, Евпаторийская, Одесская, Херсонская, Николаевская, Мариупольская, Батумская, Бакинская, Потийская, Тифлисская, Таганрогская, Ейская и Феодосийская (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 15).

Акционерное общество «Совторгфлот» было создано в системе Наркомата путей сообщения СССР в июле 1924 года постановлением Совета труда и обороны СССР. Создание Совторгфлота являлось частью процесса государственной централизации, проходившего в тот период, и положило начало новой советской отрасли – морскому транспорту. В ведение Совторгфлота перешли суда разных ведомств, порты, судоремонтные предприятия и учебные заведения, связанные с подготовкой кадров для морского и речного флота.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 4. Л. 83; Д. 8. Л. 5.

Интересное описание Петровки и ее торговой жизни в годы нэпа приводит Г. В. Андреевский в книге «Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920–1930-е» (М., 2003. С. 22–25).

Условия продажи, ассортимент, круг покупателей, цены и порядок расчетов в Торгсине обсуждались 21 августа 1930 года на совещании в Наркомфине (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 3–4).

Первоначальная (август 1930 года) формула расчета цен в Торгсине включала оптовую цену, акциз (налог) и накладные расходы (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 4). Налог на ювелирные изделия превышал 40 % (Там же. Л. 165).

Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге (ЛОГАВ). Ф. 1154. Оп. 1. Д. 4. Л. 1 об.

На 1 ноября 1931 года в магазине было 15 тыс. антикварных и художественных вещей (ЛОГАВ. Ф. 1154. Оп. 1. Д. 13. Л. 13).

См. протокол совещания в Наркомфине от 21 августа 1930 года по вопросу о порядке продажи иностранцам предметов старины и искусства. Круг покупателей Торгсина Наркомфин согласовывал с НКИД и ОГПУ (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 3–4).

Инснаб – специальная контора Государственного объединения розничной торговли (ГОРТ) по снабжению иностранных специалистов и рабочих продовольствием и промышленными товарами – была создана в 1931 году в связи с введением в стране карточной системы. У Инснаба были свои магазины, парикмахерские, фотоателье и ателье мод и другие предприятия, которые должны были обслуживать семьи иностранных специалистов, приехавших работать в СССР по контракту. В 1932 году Инснаб был передан Торгсину, а прекратил свою работу 1 июля 1935 года в связи с отменой карточной системы в СССР. См. постановление СНК от 8 июня 1935 года «О ликвидации Всесоюзной конторы по снабжению иностранных специалистов и рабочих Инснаб» (Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 346). Подробно о снабжении иностранных специалистов и иерархии государственного снабжения первой половины 1930-х годов см.: Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия».

Удивительно, как взгляды руководителей учреждения могут изменить его роль в истории. Под водительством Г. Я. Сокольникова в период реформы червонца первой половины 1920-х годов Наркомфин был ярым защитником легального валютного рынка в противовес запретительной позиции руководителей Госплана и ВСНХ. Подробно об этом см.: Голанд Ю. Валютное регулирование в период НЭПа. М., 1998.

Услуги Торгсина по снабжению советских судов загранплавания оплачивались по безналичному расчету Совторгфлотом. Советские моряки, ходившие в загранрейсы, а также их семьи получали товары из Торгсина и индивидуально, по специальным документам, которые Совторгфлот выдавал им в счет их валютной зарплаты. Таким образом, и в этом случае валюта как средство платежа была обезличена.

В навигацию 1931 года ожидалось прибытие морским путем в Ленинград 15 тыс. туристов (ЛОГАВ. Ф. 1154. Оп. 1. Д. 4. Л. 7 об.).

В официальных документах того времени рубли, несмотря на их неконвертируемость, именуются валютой (советской). Видимо, чтобы не было путаницы, о какой валюте идет речь, финансовые органы называли иностранную валюту «эффективной», или сокращенно «эффективы», тем самым признавая ее фундаментальное отличие от рубля, который, стало быть, признавался валютой неэффективной.

Появившиеся в 1931 году валютные чеки Госбанка выпускались в червонцах достоинством 5, 10 и 25 рублей. Купить их могли только иностранцы в Госбанке или по поручению Госбанка в обмен на валюту, при необходимости их можно было обменять на совзнаки или иностранную валюту. В качестве платежного средства чеки принимались наравне с иностранной валютой. Чеки были именные. Срок действия чека для размена его на валюту был один год со дня его продажи Госбанком. См. Положение о травелерс-чеках Госбанка, утвержденное 24 сентября 1931 года (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 59, а также Д. 4. Л. 83).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 59 и об.

Там же. Л. 83; Д. 8. Л. 32 и об.

О нарушениях свидетельствуют письма Наркомфина. РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 32 и об.

Там же.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 5. Л. 116.

Там же. Д. 8. Л. 32. Исключение составляли продукты, табак и другие необходимые предметы повседневной жизни. На них счета с погасительными штампами не составлялись, но стоимость этих товаров вычиталась из вывозимой суммы валюты в виде прожиточного минимума.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 4. Л. 83. Прожиточный минимум для иностранцев, видимо, был отменен осенью 1932 года, что было частью более широкого процесса ослабления валютных ограничений.

Там же. Д. 88. Л. 50.

Там же. Д. 3. Л. 80.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 97.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 55–56, 63.

По валютным переводам, поступавшим в СССР через Красный Крест и Бюро по инправу, Наркомфин СССР в сентябре 1931 года установил, что с перевода до 100 долларов разрешалось перечислять на Торгсин только до трети суммы. Норма перечислений на Торгсин падала по мере возрастания суммы годового перевода. С перевода от 300 до 500 долларов разрешалось перечислять на Торгсин только около четверти, а с перевода от 5000 долларов и выше только 7 % суммы (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 61).

Там же. Л. 90, 91.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 89.

Протокол межведомственного совещания при Секторе валюты и международных расчетов НКФ СССР. РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 55–56.

Там же. Л. 63.

Только 21 октября 1932 года приказом Наркомата снабжения СССР торговое обслуживание дипкорпуса перешло от рублевого Инснаба валютному Торгсину. Появились специальные элитные магазины Торгсина, обслуживавшие дипломатических работников. Так в Торгсине формировалась иерархия простых и элитных валютных магазинов (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 26. Л. 165).

Приказ № 2 Наркомвнешторга от 4 января 1931 года. ЛОГАВ. Ф. 1154. Оп. 1. Д. 5. Л. 2; Д. 7. Л. 7.

Национализация недр, фактически провозглашенная с приходом к власти большевиков, была законодательно закреплена декретом о недрах от 30 апреля 1920 года. По этому декрету государству принадлежало монопольное право вести разработку полезных ископаемых, включая и золото. Постановлением Президиума ВСНХ 22 февраля 1918 года был создан Главный золотой комитет (Главзолото). Установлена государственная монополия на скупку золота и других ценных металлов 15 января 1918 года. Все старатели и золотопромышленные предприятия были обязаны сдавать государству добытое золото по фиксированной цене 32 руб. за золотник (4,26575 г) 96-й пробы. По декрету СНК от 23 июня 1921 года «О распределении добытого золота и платины» золото в сыром виде и слитках не могло быть предметом скупки, обработки, распределения или обмена организаций и частных лиц, а подлежало сдаче Наркомфину (Черносвитов Ю. Л., Затулкин Н. И. Золотопромышленное законодательство СССР, его особенности, история и ближайшие проблемы // Золотопромышленность СССР (1-ый Всесоюзный золотопромышленный съезд). М.; Л., 1927. С. 102–122).

Постановление ВСНХ от 12 января 1918 года установило государственную монополию на торговлю благородными металлами. Действовал закон о спекуляции 1918 года, по которому под страхом лишения свободы как минимум на 10 лет и конфискации всего имущества запрещались продажа, покупка и даже хранение золота, как «сырого», так и в слитках и монетах. Постановление ВСНХ от 17 февраля 1918 года запрещало также торговлю золотыми изделиями из золота 56-й пробы и выше. Декрет «О реквизициях и конфискациях», который запрещал хранение всех видов золота (сырого, в слитках, монетах и изделиях), вышел 17 октября 1921 года (Там же. С. 102–122).

Декрет СНК «О реквизициях и конфискациях» от 13 апреля 1920 года и постановление СНК «О порядке реквизиции и конфискации благородных металлов, денег и ценностей, медицинского и фармацевтического имущества, об осуществлении права реквизиции и конфискации Народным комиссариатом просвещения, таможенными учреждениями, Военным и Морским ведомствами» от 13 июля 1920 года (Декреты Советской власти. Т. 8. М., 1976. С. 41–48; Т. 9. М., 1978. С. 213–222).

1 золотник = 4,26575 г; 1 русский фунт = 0,40951241 кг.

Согласно постановлению конфискации подлежали все деньги «независимо от их образцов».

Новая экономическая политика хотя и сохранила государственный контроль за золотом, но ослабила валютную монополию. Первые признаки валютной либерализации видны в «Положении о золотой и платиновой промышленности», принятом 31 октября 1921 года. Оно допускало более широкое развитие частной инициативы в золотом промысле, оставляя, однако, незыблемым принцип государственной монополии на владение продукцией: под страхом судебной ответственности частный сбыт сырого золота, его обращение внутри страны и вывоз за границу были запрещены. Последующие декреты (особенно декреты СТО от 6 марта 1923 года и СНК от 23 сентября 1924 года, а также декрет ЦИК и СНК от 10 апреля 1925 года) легализовали хранение и обращение сырого золота. Обработанное золото, которое называлось благородным металлом, разрешалось к обращению только при наличии клейма. Декрет ЦИК и СНК от 17 июля 1925 года разрешил торговлю фондовыми и валютными ценностями. Более строгие правила действовали в пограничной полосе для предотвращения нелегального вывоза золота из страны. Постановление ЦИК и СНК от 6 июня 1924 года запрещало хранение и торговлю золотом и другими валютными ценностями в 50-верстной пограничной зоне (Сапоговская Л. В. Золото в политике России (1917–1921) // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 13–47; Голанд Ю. Валютное регулирование в период НЭПа. М., 1998).

В числе наиболее важных были резолюция от 20 октября 1922 года об операциях с ценными бумагами, закон от 15 февраля 1923 года о валютных операциях и декрет от 19 апреля 1923 года об экспорте валюты и валютных переводах из-за границы. Более подробно об этом см.: Голанд Ю. Указ. соч.

Декрет также разрешил вывоз за границу золота в изделиях и слитках на сумму до 50 рублей.

На практике этот запрет не соблюдался. Организации использовали иностранную валюту при расчетах друг с другом (Голанд Ю. Указ. соч. С. 92). Видимо, и люди в частных сделках не соблюдали этот запрет. Однако, по закону, в отличие от Торгсина, платежи в золоте и валюте внутри страны в период нэпа относились к запрещенным операциям.

До революции червонцем («червонный» – красный или золотой) называлась золотая монета, равная 10 руб. В советское время червонец как денежная единица существовал с конца 1922-го до 1937 года и сыграл ключевую роль в денежной реформе, проведенной Наркомфином СССР в 1922–1924 годах. В момент введения червонцы частично обеспечивались драгоценными металлами и устойчивой иностранной валютой по курсу на золото, но главным образом легко реализуемыми товарами и ценными бумагами. Червонец, внедрение которого активно поддерживалось государством, стал вытеснять обесцененные совзнаки из обращения. В феврале 1924 года, когда устойчивость червонца не вызывала сомнений, правительство издало декреты о прекращении выпуска совзнаков (их хождение было прекращено к июню 1924 года), а также о введении в обращение государственных казначейских билетов, то есть новых советских денег. Десять новых рублей приравнивались к сильному устойчивому червонцу. Одновременно Наркомфин, который проводил денежную реформу, резко ограничил эмиссию денег и кредитование предприятий государственного сектора, а также принял меры по снижению цен на продукцию государственной промышленности. Эти жесткие меры стали испытанием для государственного сектора экономики и для населения. Но благодаря им Наркомфин добился бездефицитного госбюджета, привел в относительное соответствие объемы денежного обращения с товарным оборотом, добился выравнивания цен на промышленные и сельскохозяйственные товары и расширения на этой основе общего товарооборота. Достигнутое равновесие было, однако, хрупким. Уже с 1925 года начали нарастать негативные процессы, направляемые Госпланом. Наркомфин был обезглавлен и скомпрометирован арестами ведущих экономистов. Начался возврат к безудержному кредитованию и росту эмиссии денег, опережавшей рост товаров в обращении. Начало форсированной индустриализации далее подтолкнуло эмиссионный курс Госплана. Негативные тенденции в сочетании с чрезвычайными мерами во время кризиса хлебозаготовок привели в 1928 году к обвалу рубля. Хотя в качестве денежной единицы червонец просуществовал до 1937 года, регулирование, а затем планирование цен привели к крушению червонного обращения в ходе инфляции в конце 1920-х – первой половине 1930-х годов. Подробно об этом см.: Русский рубль. Два века истории. М., 1994; Голанд Ю. Указ. соч.

В конце 1922 года нарком финансов Г. Сокольников, видя в царской золотой монете конкурента червонцу, предложил снова, как в период «военного коммунизма», запретить хранение золотых монет (Голанд Ю. Указ. соч. С. 91).

В стране работали официальные государственные валютные биржи, а также «черная биржа» – стойки и палатки на рынках, где маклеры покупали и продавали золотые монеты и валюту. Кроме того, при товарных биржах в Москве, Ленинграде и Харькове работали вечерние фондовые биржи, в быту их называли «американками». На них не распространялись ограничения, действовавшие на официальных биржах, в результате люди могли обменять здесь более крупные суммы в золоте и валюте. Хотя «американки» работали легально, в периоды репрессий против биржевиков власти включали их в «черную биржу» (Голанд Ю. Указ. соч. С. 99).

Скупкой золота и драгоценных камней по поручению Наркомфина занимались Московский, Харьковский, Грузинский и Туркменский торги (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 3. Л. 26).

В отличие от частных лиц, регулирование валютных операций организаций, учреждений и предприятий в период нэпа было более жестким, хотя в первой половине 1920-х годов они и имели гораздо больше валютной свободы, чем в 1930-е. Под контролем торгпредств – монополия внешней торговли сохранялась – они сами вели свои экспортные и импортные операции, причем немалая часть разрешений на внешнеторговые операции (почти четверть в 1925 году) выдавалась не централизованно, а на местах. Для внешнеторговых операций организации и предприятия имели собственные валютные средства. Валюта поступала от их экспорта. Ее можно было также купить на валютных биржах и «американках». Хотя здесь действовало ограничение: только кредитные учреждения, союзы кооперативов и органы Наркомфина и Наркомата внешней торговли могли покупать и продавать валюту на внутреннем рынке без специального разрешения. Государственные и кооперативные организации на каждую покупку валюты внутри страны должны были иметь лицензию Особого валютного совещания Наркомфина. Выдача лицензий была одной из мер регулирования валютных аппетитов юридических лиц. На практике предприятия находили способы обойти это ограничение. Не имея лицензий на покупку валюты, они добывали ее через валютных маклеров. Предприятия должны были держать валюту внутри страны на счетах Госбанка или других банков, у которых было разрешение на валютные операции, а с 1923 года им разрешалось иметь валюту и за границей на счетах торгпредств или зарубежных корреспондентов Госбанка. По своему желанию предприятия могли свободно продать на внутреннем рынке имевшуюся у них валюту, хотя сначала обязаны были предложить ее для покупки Госбанку. Платить в иностранной валюте разрешалось только при расчетах с организациями, находившимися за границей. На практике, однако, это требование нарушалось: при внутренних взаимных расчетах предприятия и организации расплачивались и иностранной валютой.

Главное отличие методов валютной интервенции Госбанка от методов Наркомфина заключалось в том, что он продавал золотые монеты по твердой цене в соответствии с номиналом, а иностранную валюту по официальному обменному курсу, в то время как агенты Наркомфина покупали и продавали их по рыночной цене (Голанд Ю. Указ. соч. С. 133).

В Госбанке интервенции проводил валютно-фондовый отдел. За них отвечал Г. Аркус.

Лев Волин родился в 1887 году. Закончил юридический факультет Петроградского университета. До революции работал в золотодобывающей промышленности. После революции был сотрудником ВСНХ и Госплана. Весной 1921 года он послал свои предложения об оздоровлении денежной системы в Совнарком Ленину, оттуда они попали в Наркомфин. В 1922 году Волин перешел работать в Валютное управление Наркомфина (Голанд Ю. Указ. соч. C. 132).

Несмотря на осведомленность о действиях Особой части Наркомфина, ОГПУ спорадически проводило огульные аресты валютных спекулянтов, разрушая положительные тенденции, созданные в результате валютных интервенций, и сея панику на вольном рынке. Среди арестованных оказывались и агенты Особой части Наркомфина.

До 1931 года учет статистики народного хозяйства в СССР велся по хозяйственным годам, которые начинались 1 октября. По истечении 1929/30 хозяйственного года был добавлен особый квартал (октябрь – декабрь 1930), а с 1931 года учет стали вести по календарным годам, которые начинались 1 января. Здесь и далее обозначение типа 1925/26 означает хозяйственный год, тогда как 1925–1926 – календарные годы.

С июля 1925 года в разрешенную к вывозу за границу сумму в 300 рублей стали включать не только валюту, но и червонцы. Были ограничены валютные траты организаций (Голанд Ю. Указ. соч. С. 104).

Голанд Ю. Указ. соч. С. 107, 125, 130.

РГАЭ. Ф. 2324. Д. 788. Л. 115. Решение о выпуске советских червонцев в виде золотых монет, аналогичных царской золотой 10-рублевой монете, было принято осенью 1922 года, но оно носило символический характер, как подтверждение идеи возврата к золотому стандарту и возможности в будущем обменять бумажные червонцы на золотые. Для продажи населению Госбанк и Наркомфин чеканили в основном царские монеты. Летом 1923 года Сокольников предлагал чеканить золотые советские червонцы для валютных интервенций на рынке, и это предложение было принято Политбюро. Но вскоре он передумал, решив, что население будет больше доверять царским червонцам, а также из опасения, что масштабный выпуск советских золотых червонцев негативно скажется на доверии к бумажным червонцам (Голанд Ю. Указ. соч.; Он же. Дискуссии об экономической политике в годы денежной реформы 1921–1924. М., 2006).

Голанд Ю. Указ. соч. С. 107, 125, 130.

Творцы денежной реформы пытались сделать червонец сильным не только внутри страны, но и на мировом рынке, превратить его в конвертируемую валюту. Весной 1924 года котировки червонца появились на биржах за рубежом. С 1925 года СССР расплачивался червонцами за торговые операции с восточными соседями. Червонцы попадали за границу также контрабандным путем или легально с советскими гражданами, которые до июля 1925 года могли вывезти неограниченное количество червонцев. Чтобы поддержать престиж своей валюты, Госбанк скупал за рубежом значительные суммы предложенных к продаже червонцев. «Выкуп» червонцев, к которым за границей особого интереса не было, работал на улучшение финансового образа СССР, но требовал траты значительных валютных средств государства (Голанд Ю. Указ. соч. С. 99–100).

Подробно об этом см. главу «Зачем Сталину был нужен Торгсин».

Из-за плохого урожая 1924 года к весне на внутреннем рынке повысились цены на зерно и сельскохозяйственную продукцию. Для того чтобы погасить инфляцию, был значительно увеличен импорт муки, сахара, товаров потребления и сырья для их изготовления. Покупая за границей, государство пыталось насытить избыточный спрос внутри страны и привести цены в равновесие. Однако резкое увеличение импорта привело к ощутимому снижению валютных резервов страны. Для покрытия дефицита внешней торговли Госбанк только за май – июнь 1925 года продал в Лондоне золота на 20 млн рублей (Голанд Ю. Указ. соч. С. 103).

Там же. С. 107, 131.

Кроме того, местные власти были лишены права выдавать лицензии на ведение импортных операций юридическим лицам. Организации теперь были обязаны сдавать все валютные поступления в Госбанк, их право распоряжаться валютой со своих счетов было ограничено (Там же. С. 127–128).

Голанд Ю. Указ. соч. С. 120, 125–127; Мозохин О. ВЧК – ОГПУ. На защите экономической безопасности государства и в борьбе с терроризмом. М., 2004. С. 206.

По состоянию на 10 апреля 1926 года, по данным ЭКУ ОГПУ, по всей стране было арестовано 1824 человека, изъято ценностей на 544 тыс. рублей (Мозохин О. Указ. соч. С. 208).

Осенью 1923 – зимой 1924 года с санкции Политбюро ОГПУ провело репрессии против «валютных спекулянтов» и «черной» биржи. Однако в марте 1924 года по настоянию Наркомфина Политбюро потребовало от ОГПУ прекратить репрессии, так как они подрывали устойчивость червонца (Там же. С. 204–205).

Голанд Ю. Указ. соч. С. 128.

Четвертого февраля 1926 года Политбюро обязало СТО всемерно сократить расходы на валютную интервенцию (Мозохин О. Указ. соч. С. 207).

Решение Политбюро было формально оформлено постановлением ЦИК и Совнаркома 9 июля 1926 года (Голанд Ю. Указ. соч. С. 146–148).

Расправа с Волиным в довольно спокойном 1926 году имела политические корни. Через него подбирались к Сокольникову, который в декабре 1925 года на XIV съезде партии выступил против Сталина. Цепочка обвинений от Волина должна была привести к уничтожению Сокольникова, недаром в официальных выступлениях черную биржу поминали как «дитя Сокольникова». Но, как считает Юрий Голанд, нужного компромата тогда получить не удалось. В начале 1926 года Сокольникова сняли с поста наркома финансов СССР, но на этом пока дело и кончилось.

Голанд Ю. Указ. соч. С. 148.

ЭКУ ОГПУ боролось против несанкционированных действий УГРО и милиции, которые без согласования с ОГПУ проводили аресты валютчиков, срывая агентурные разработки (Мозохин О. Указ. соч. С. 213).

Там же. С. 222–223.

См., например, решения Политбюро от 25 января 1931 и 19 декабря 1932 года (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 105, 134).

Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Глава 15. Сон Никанора Ивановича. Булгаков начал писать свой роман в 1928-м и работал над ним до 1940 года.

Г. В. Костырченко пишет об этом в книге «Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм» (М., 2003). Он ссылается на свидетельство бывшего сотрудника Экономического отдела московского представительства ОГПУ М. П. Шрейдера, который лично принимал участие в подобных мероприятиях (С. 109).

О «долларовой парилке» пишет Вальтер Кривицкий, сам сотрудник ОГПУ в 1930-е годы (Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1998. С. 85).

Постановления о расстреле «валютчиков» см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 39–40; Мозохин О. Указ. соч. С. 215–216 со ссылкой на ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 633. Л. 1–10.

Особое внимание привлекали дачи – традиционные места тайников. Об истории государственного кладоискательства см.: Мозохин О. Указ. соч. С. 217–219, 221.

Вопрос о золоте в начале 1930-х годов постоянно был в повестке заседаний Политбюро. Работали комиссии Политбюро по золоту. Первого ноября 1931 года на заседании Политбюро доклад «О золоте» делал сам Сталин. По этому докладу Политбюро уполномочило комиссию по увеличению золотых ресурсов страны принять все необходимые меры для быстрейшего увеличения золотых ресурсов СССР (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 33).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 5. Л. 101.

Аналогичные сообщения поступили, например, из Киева, Ленинграда, Тифлиса и Крыма (Там же. Д. 8. Л. 89).

Там же. Д. 8. Л. 48; Д. 4. Л. 110.

До появления Торгсина в СССР была организация, которая, наряду со старательским золотом, скупала бытовое золото у населения в обмен на товары. По постановлениям СТО от 11 января и 21 июня 1929 года в районах приисков работали скупочные пункты и «золотые магазины» акционерного общества «Союззолото». Осенью 1929 года золотоскупка Союззолота работала в девяти городах Сибири и Дальнего Востока. Почему Политбюро вместо развития операций Союззолота решило отдать Торгсину монопольное право на скупку бытового золота? Решение, видимо, было продиктовано ведомственной принадлежностью. Союззолото объединяло предприятия золотодобывающей промышленности и входило в структуру Главцветмета, промышленного объединения, отвечавшего за добычу цветных металлов, которое, в свою очередь, находилось в ведении Наркомата тяжелой промышленности. В 1933 году Союззолото было преобразовано в Главзолото в составе Наркомтяжпрома. Главной функцией Союззолота была разработка месторождений, а не торговля. С появлением Торгсина магазины Союззолота, а затем Главзолота, локализовались. Они продавали товары на приисках в обмен на старательское золото, добытое сверх плана. Торговля в магазинах Союззолота на приисках напоминала торгсиновскую, даже цены на товары там были такие же, как в Торгсине (РГАЭ. Ф. 8153. Оп. 1. Д. 1. Л. 65; Ф. 8154. Д. 106. Л. 91 и об.).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 26. Л. 162.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 44.

Постановление № 1123 СНК СССР от 10 декабря 1931 года «О предоставлении Всесоюзному Объединению „Торгсин“ права производства операций по покупке драгоценных металлов (золота)» (ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 12а. Д. 698. Л. 1).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.

Паритет (равенство) между червонцем и золотом выражался золотым содержанием червонца, которое было определено в 7,74234 г чистого золота.

Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Глава 28. Последние похождения Коровьева и Бегемота.

Подробно о принципах снабжения населения в 1930-е годы см.: Осокина Е. За фасадом «сталинского изобилия».

ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 12а. Д. 698. Л. 8.

Видимо, это правило не всегда соблюдалось. В апреле 1933 года Валютная комиссия СНК вынуждена была повторить запрет. К решению прилагался список населенных пунктов, где Торгсину запрещалось работать (РГАЭ. Ф. 5446. Оп. 14а. Д. 827. Л. 2, 5).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 26. Л. 162.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 26. Л. 161.

О дальнейшей судьбе Е. В. Курлянда узнать не удалось.

Не случайно основная масса партийцев в руководстве и на местах встретили предложение Ленина о переходе к новой экономической политике в штыки, а количество самоубийств среди партийцев резко выросло в годы нэпа.

Идея о фазовом социально-экономическом развитии советского общества, где кризисы сменялись вынужденными рыночными, полурыночными или квазирыночными реформами, была высказана и исследована Бирмингемской научной школой, особенно Робертом Дэвисом. См., например: Davies R. W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931–1933. L., 1996.

По данным Юрия Голанда, валютные интервенции обоих ведомств, Госбанка и Наркомфина, с декабря 1922-го по февраль 1924 года показывают, что продажа золотых монет населению превысила их покупку государством на 19 млн руб. (по номиналу), а с учетом иностранной валюты превышение продаж над покупкой составило примерно 37,7 млн золотых руб. В то же время (январь, 1924) свободные от обязательств золотовалютные ресурсы Госбанка, по данным члена его правления З. Каценеленбаума, составляли всего лишь 130–140 млн рублей (Голанд Ю. Указ. соч. С. 94).

Goland Yu. Currency Regulation in the Nep Period. P. 1274.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 133. Л. 18, 141–143; Внешняя торговля. 1936. № 1. С. 5.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 21. Л. 22.

Там же. Л. 20–22.

Авторы плана сформулировали эту мысль политически корректно: «…должно отвергнуть версию о возрастающей кривой пятилетнего плана Торгсина как неверие в то, что вторая пятилетка улучшит положение трудящихся масс в 2–3 раза» (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 21. Л. 20).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 5. Л. 193.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 12. Л. 239; Д. 26. Л. 34–39; Д. 66. Л. 29, 110; Д. 105. Л. 19; ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 16. Л. 32. Только немногие наиболее крупные центры – Москва, Ленинград, Киев, Харьков – имели по несколько магазинов Торгсина в одном городе, а в остальных случаях действовало правило «один магазин на город». Исходя из этого, цифра 1500 торговых точек в августе 1933 года, видимо, лишь слегка превышает число населенных пунктов, охваченных торгсиновской торговлей.

Данные о росте числа магазинов Торгсина см.: РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 12. Л. 239; Д. 23. Л. 122; Д. 26. Л. 34–39; Д. 66. Л. 29, 110; Д. 105. Л. 19; ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 14а. Д. 825. Л. 1, 4; ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 16. Л. 32.

В соответствии с опубликованными итогами работы Торгсина пиком развития его торговой сети стал ноябрь 1933 года – 1526 торговых точек по стране (Внешняя торговля. 1936. № 1. С. 5).

ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 14а. Д. 834. Л. 2.

Список контор Торгсина на июнь 1931 года см.: ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 2. Л. 15; на весну 1932 года: ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 1. Л. 8; на весну 1933 года: РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 63.

Историю развития Московской, Ленинградской и Западной контор Торгсина см. в приложении.

Из Северо-Кавказской выделилась затем самостоятельная Азово-Черноморская контора.

Об истории развития Торгсина в Средней Азии см. приложение.

В 1930-е годы Казахстан именовался Казакстаном. В то время административно он входил в состав РСФСР. Правда, руководители Торгсина порой путались. Так, председатель Торгсина Сташевский в декабре 1932 года ругал уполномоченного Торгсина в Средней Азии Шилова за плохую работу Казакской конторы, на что тот справедливо заметил, что эта контора, как автономная, подчиняется не Среднеазиатскому представительству, а непосредственно Москве (Центральный государственный архив Республики Узбекистан (ЦГА РУз). Ф. 288. Оп. 1. Д. 3. Л. 7).

«Песня о Родине» («Широка страна моя родная…») поэта Василия Лебедева-Кумача и композитора Исаака Дунаевского.

Управление уполномоченного Торгсина в Средней Азии существовало с 13 ноября 1932 года до 5 октября 1934 года. Среднеазиатское представительство курировало Узбекскую, Туркменскую, Таджикскую и Киргизскую конторы, а также торговые точки в Каракалпакии.

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 62. Л. 92.

См., например, письмо председателя Правления Торгсина М. И. Шкляра в Экономический отдел ГПУ Свердловска, датированное ноябрем 1931 года (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 2. Л. 26).

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 3. Л. 53а. Менее детальные и обстоятельные доклады о валютном потенциале Северо-Западного региона (Псков, Карелия и др.) см. в архиве Торгсина в Выборге: ЛОГАВ. Ф. 1154. Оп. 2. Д. 5. Л. 107 об., 108 об., 123.

В связи с предполагаемым открытием магазина Торгсина в г. Чуст инспектор Лукерин писал: «Сельское население Чуста, в отличие от городского населения других пунктов, имеет менее тенденций и возможностей к накоплению золота в изделиях, тем более, повторяем, что зажиточное население своевременно раскулачено» (ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 3. Л. 53а).

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 32. Л. 4.

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 90. Л. 58–59. Донесения по другим районам в связи с предполагаемым открытием в них торгсинов см.: ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 63. Л. 26–27 и 27 об.

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 2. Д. 3. Л. 1.

Там же. Оп. 1. Д. 12. Л. 21.

Там же. Л. 43.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 51. Л. 27.

Там же. Д. 2. Л. 37–38.

Там же. Д. 41. Л. 22.

Там же. Д. 98. Л. 59.

Вот лишь несколько примеров: «В открытых в августе точках в Рыбачьем и Кочкоре за октябрь месяц было привлечено валютных ценностей на 300 руб., в Сазановке за 10 дней на 57 руб. и в Покровке за 10 дней 77 руб., то есть в среднем в день по 9 руб. при ежедневных торговых расходах в среднем по 133 руб. в день или в 15 раз больше против поступивших ценностей, не говоря о колоссальных накладных расходах в связи с большой отдаленностью этих торгточек, от 250 до 400 км, от Центральной базы (г. Фрунзе) и железной дороги» (ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 62. Л. 91).

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 134; Д. 12. Л. 120; Д. 15. Л. 177. Торгсин продавал товары внутри СССР, но считался экспортной организацией, так как торговал на валютные ценности и снабжался товарами экспортного качества.

Так, 3 ноября 1931 года именно Политбюро разрешило «золотые», а 24 ноября 1932 года «серебряные» операции в Торгсине (Там же. Д. 11. Л. 44; Д. 14. Л. 17).

Упоминание о директиве и письме см.: РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 38. Л. 1 об.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 61.

Там же. Д. 15. Л. 158–159.

См., например: Там же. Л. 159; Д. 13. Л. 88; Д. 14. Л. 63, 69; Д. 15. Л. 16, 173–174.

«Интурист» должен был заниматься «транспортировкой иностранных туристов», «Отель» – ведением гостиничного хозяйства. Этим организациям запрещалось открывать свои магазины и рестораны вне гостиниц, дабы не конкурировать с Торгсином (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 4. Л. 74; Д. 17. Л. 138).

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 14. Л. 19, 25.

Там же. Д. 11. Л. 49; Д. 12. Л. 34.

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 3. Л. 45 и об.

В своих постановлениях они объясняли подчиненным комитетам партии и местным советам, что планы Торгсина – это государственное задание, обязывали выделять Торгсину лучшие помещения и кадры, запрещали отзывать торгсиновских директоров на военные сборы и «кампании помощи селу» (ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 76. Л. 18, 19, 93 и об.).

ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 3. Л. 16.

Там же. Л. 1, 8, 16, 19 и об., 41, 47, 51.

Типичность этой истории подтверждают донесения других инспекторов Правления. См., например: РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 5. Л. 184, 289; Д. 15. Л. 118, 162; Д. 71. Л. 102.

РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 2. Л. 32–33.

Там же. Л. 33 об.

ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 22. Л. 54.

В период создания Торгсина его Правление состояло из председателя (М. И. Шкляр), четырех замов (Ю. С. Бошкович, И. Я. Берлинский, В. К. Жданов, М. Н. Азовский) и помощника председателя (Т. И. Анисимов). Весной 1932 года Берлинский стал заведовать посылочными операциями; Бошкович – антикварными и золотыми (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 7. Л. 3; Д. 19. Л. 213).

В аппарате контор Торгсина постоянно работали плановый (планово-финансовый) сектор и бухгалтерия, а также общий сектор или секретариат. По мере развития Торгсина в его конторах появились сектора проверки исполнения, коммерческий сектор, который в свою очередь разделился на спецотделы по виду товаров – текстильно-трикотажный, обувной, меховой, продовольственный (в наиболее развитых конторах он далее делился на хлебофуражный и мясожировой отделы), разных товаров, стройматериалов, химико-фармацевтический и др.

Создание межрайонных баз в 1933 году преследовало цель приблизить руководство к торговым точкам. В результате этой реформы сложилась «кустовая» организация магазинов. «Куст» состоял из головного универмага, который являлся центром межрайонной базы, а также подчиненных ему магазинов, скупочных пунктов, складского и транспортного хозяйства. Снабжение товарами, кредитование, транспортное обеспечение, планирование и отчетность осуществлялись через головной универмаг. «Кустовая» организация обернулась бедствием для зависимых магазинов, так как головные предприятия в первую очередь обеспечивали свои нужды.

К концу деятельности Торгсина в 1935 году его структура специализировалась и разветвилась. Центр в Москве включал руководство (председатель и его замы, консультанты, старшие инспектора и референты); управление делами (общая часть, группа расчета, хозчасть, секретная, юридическая части, экспедиция и резерв); товарные отраслевые спецконторы (продовольственная, разных товаров, текстильно-трикотажная, обувная, меховая, портовая), а также контору внутреннего снабжения и транспорта, сводно-плановый и валютно-финансовый сектора, а также главную бухгалтерию. Периферийная сеть Торгсина состояла из порядка сорока областных, краевых и республиканских контор. При областных конторах работали товарные базы. Кроме того, в структуре Торгсина были Центральная база и База бриллиантов в Москве, а также Импортная база в Ленинграде. В административно-управленческом аппарате Торгсина летом – осенью 1935 года работали 906 человек, а в торговой сети 11 555 человек (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 158. Л. 25–27).

К нему перешли валютные торговые функции, которые ранее выполняли Совторгфлот, Мосторг, ГУМ, Главцветметзолото, Востокзолото, «Интурист» и «Отель».

В магазинах Торгсина работали приписные кассы Госбанка. Торгсин оплачивал их работу, но кассиров присылал Госбанк. Госбанк должен был также обеспечивать Торгсин приемщиками ценностей. На периферии из-за недостатка кадров это правило нарушалось.

Биографии заместителей председателя Торгсина смотри в приложении.

Не считая кратковременного исполнения обязанностей председателя Правления Г. И. Мустом (август – ноябрь 1934 года).

Сведения о М. И. Шкляре взяты из его автобиографии 1923 года, написанной при подаче заявления о принятии на учебу в Социалистическую академию, а также личного листка по учету кадров 1933 года и регистрационного бланка члена КПСС, заполненного при обмене документов в 1954 году (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 100. Личные дела на руководящих работников номенклатуры ЦК). Эти документы появились в периоды разной политической конъюнктуры. Они позволяют увидеть, как менялось изложение фактов, и оценить достоверность информации. Однако, поскольку основной источник информации о Шкляре один – сам Шкляр, то возможны неточности и ошибки, утаивание фактов, самовосхваление и другое субъективное искажение информации.

Шкляр состоял членом Бунда несколько месяцев, с сентября 1917 до апреля 1918 года, но тем не менее, по его словам, добился откола от партии «левых элементов».

Исследования, основанные на материалах ОГПУ, свидетельствуют о том, что сотрудники «органов» при переходе на хозяйственную работу получали специальные задания, главным образом по ведению экономического шпионажа за границей. ОГПУ также командировало своих сотрудников на хозяйственную работу при получении заказа от промышленной организации. См., например, исследование С. В. Журавлева об операции, проведенной военной разведкой и ОГПУ в 1922–1927 годах, по добыванию технологии вольфрамового производства для развития электротехнической промышленности в СССР: Журавлев С. В. «Маленькие люди» и «большая история»: Иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920-х – 1930-х гг. М., 2000. С. 45–96.