Золото Алдана - стр. 6
Внезапно тишину нарушила отдалённая дробь пулеметных очередей и шквал беспорядочной стрельбы. Колонна встала. Лошади беспокойно запрядали ушами. Казаки напряженно вслушивались и, с тревогой осматриваясь, то и дело бросали вопросительные взгляды на ротмистра.
Тот соскочил с лошади, и успокаивающе погладив норовистую кобылу, быстрым шагом направился к крытой повозке. На ходу снял фуражку с белой офицерской кокардой и вытер платком, пропахшим конским духом, капельки пота с громадной лысины, окаймлённой пушистым венчиком волос. Подойдя к повозке, надел фуражку и зачем-то спустил на подбородок ремешок, расправил широкие, немного вислые плечи и, вытянувшись по стойке смирно, обратился к начальнику штаба – подполковнику Лосеву Олегу Федоровичу, оказавшемуся в обозе по причине внезапной лихорадки. Выслушав его распоряжения, вскочил на лошадь и вполголоса скомандовал:
– Слушай приказ начальника штаба. Сворачиваем в распадок. Ехать след в след по одной колее. Морды лошадям стянуть, не курить, не разговаривать!
Когда с тракта съехала в лес последняя подвода, ротмистр с казаком Шалым, пятясь, присыпали следы от колес трухой из листьев и травы. Проделали они это столь искусно и тщательно, что уже и самим не разобрать было, где же проехали телеги.
Сгрудившись за каменным развалом, отряд замер в томительном ожидании – что дальше? Пальба прекратилась и установилась такая тишина, что было слышно позвякивание конской сбруи и чмокание жеребенка, припавшего к вымени матери.
Тут уже сам Лосев, собравшийся перед опасностью, словно тугая пружина, встал на передок повозки и, слегка приглушив голос, распорядился выставить дозоры, а опытных следопытов, Дубова и Шалого, отправил в разведку.
Обветренное, безукоризненно выбритое лицо подполковника, с серыми, слегка навыкате глазами, высоким лбом, острым с горбинкой носом и тонкими губами хранили спокойствие. А скупые и точные, несмотря на болезнь, движения выдавали в офицере твердого и бесстрашного воина. На нем была подбитая беличьим мехом и крытая тонким сукном защитного цвета бекеша с каракулевым воротником.
Потянулись минуты томительного ожидания. Всякий раз, когда от порывов ветра начинала перепугано лепетать листва, люди настораживались и до звона в ушах вслушивались.
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку (не стреляй, свои), – подала, наконец, парольный голос «кукушка».
– Ку-ку, ку (понял, проходи), – ответила другая.
Из густого ельника вышло пять человек. Впереди казаки, за ними – трое офицеров. Старший по званию, загорелый, довольно высокий, с гвардейской выправкой, в кителе с изрядно потускневшими золотыми погонами, со скрученной бледно-серой шинелью через плечо, штабс-капитан Тиньков Николай Игнатьевич, подойдя к Лосеву, резко вскинул руку к козырьку: