Золото Алдана - стр. 22
Обитатели гарнизона повеселели – появление якута решала многие проблемы, связанные с нехваткой инструментов, посуды, продуктов. А сейчас они, пользуясь щедростью купца, наслаждались забытым вкусом сахара и сухарей. От него узнали, что до ближайшего поселения – его родного улуса, пять дней пути; что других поселений в округе нет, что красные выжимают из народа последние соки и лютуют: недавно выследили и расстреляли троих белопартизан Артемьева.
После разговора с якутом все понядли, что пока лучше никуда не соваться, а здесь им опасаться некого.
Неугомонный мичман уже на следующее утро отправился вниз по ключу и через пару часов вышел к речке. Увидев, что она буквально кишит рыбой, недолго думая сплел из ивы с пяток «морд» и расставил в узких местах. Со следующего дня рыба в гарнизоне не переводилась. Запеченные на углях тугие хариусы и ленки в собственном соку (каждого заворачивали в лист лопуха и обмазывали глиной) разнообразили стол и были поистине царским деликатесом. А уж какой наваристой получалась из них уха! ОТСЮДА
Откуда-то набежали олени. В верхнем поясе гор появились снежные бараны. Жизнь налаживалась.
Промышлять круторогов на безлесых гольцах было сложно – открытые склоны просматривались насквозь. Но и тут вскоре подфартило: выслеживая баранов, ротмистр Пастухов обнаружил солонец. Он оказался всего в двух верстах от гарнизона. Вязкая, глинистая почва была сплошь истыкана копытцами животных. С той поры один-два барана по мере необходимости «перекочевывали» в гарнизонный ледник, устроенный на затененном склоне в вечной мерзлоте.
* * *
Однообразная, замкнутая жизнь, состояла из дней, как две капли воды, похожих друг на друга. Некоторое разнообразие вносили лишь перемены в погоде, охота на зверя, а особенно – приход торговца Василия. Такие дни запоминались и оставались в памяти долгими, почти как в детстве.
В какой-то степени оживляли житье-бытье и вечерние разговоры, начинавшиеся, как правило, сразу после ужина. Они позволяли почувствовать себя частицей пусть небольшого, но дружного коллектива.
Вспоминали не только о прожитом, но и пели полюбившиеся с армии песни, читали стихи. Только поручик Орлов редко подключался к общим беседам, но слушал внимательно, а потом уединялся и подолгу что-то писал.
Федот Шалый и вовсе оказался истинным сказителем. Он знал множество историй рассказанных ему дедом о землепроходцах и промышленниках, осваивавших Сибирь и нередко ставивших на кон не только свой капитал, но и живот. Кроме того, его память изобиловала разными забавными случаями из жизни инородческих князьков и простых оленеводов, кочевавших по соседству.