Золотая всадница - стр. 35
– Конечно, республика ее погубит, – тотчас же согласился Стефан. – Все говорят: демократия, у народа больше власти, а на деле выходит, что власть все равно у кого угодно, только не у народа. Потому что народ никогда не правит – правят отдельные личности, вопрос только в том, какими путями они приходят к власти. Да что я тебе говорю – ты же сам недавно доказывал мне, что демократия потерпела крах уже в Древней Греции…
Он вздохнул, утомленный тем, что на протяжении двух минут ему пришлось рассуждать на серьезные темы, пусть и словами своего адъютанта. В дверь снова постучали. На сей раз это оказался старый слуга, который носил к королю послания от Лотты. Прочитав записку, король позеленел.
– Мы будем иметь удовольствие видеть мадемуазель Рейнлейн сегодня на сцене? – спросил полковник.
– Черта с два, – тоскливо ответил король. – Она, видите ли, заболела и плохо себя чувствует. – Он сложил записку и покачал головой. – Ах, баронесса, баронесса! Можешь идти, Милан.
Слуга скрылся за дверью.
– Уверен, ваше присутствие сумеет ее вылечить, – сказал Милорад.
– Я собирался сегодня ехать в театр, – с металлом в голосе ответил Стефан. – Иначе мне придется умирать со скуки на вечере, который устраивает ее величество. О, как все это некстати!
Он поднялся с места. Встал и полковник.
– Если вы собираетесь выехать из дворца, – начал Войкевич, – я должен предупредить охрану.
– С чего ты взял? – с неудовольствием отозвался король. – Не могу же я ехать к ней всякий раз, когда она вообразит, что я ее больше не люблю. И потом, если она больна, то я же не врач!
Он отвернулся и в раздражении заходил по кабинету.
– И ее дружба с этим Ракитичем мне не нравится, – продолжал его величество, распаляясь все сильнее и сильнее. – Черт побери, отец завещал мне страну не для того, чтобы я продал ее этим паршивым австрийцам!
Войкевич, которому от Ракитича и Кислинга регулярно перепадали большие суммы, не стал развивать эту тему, а только сказал:
– Ваше величество, я распорядился увеличить вашу охрану. Надеюсь, вы не будете на меня за это в обиде.
– Нет, что ты, – сказал Стефан. Этот добродушный человек остывал так же быстро, как начинал сердиться. – Почему именно сейчас?
– На всякий случай, – уклончиво ответил полковник. – Не доверяю я этим республиканцам.
– Старевич? – болезненно поморщился король. – Как ты думаешь, возможно ли лишить его депутатской неприкосновенности? Я бы с удовольствием посадил его в каземат, чтобы он прекратил мутить народ.
Однако адъютант успокоил короля, объяснив, что Старевич человек вполне разумный, именно такие нужны в парламенте, чтобы управлять республиканской сворой. Другое дело – неконтролируемая молодежь, начитавшаяся умных книжек и подпитываемая недовольной интеллигенцией.