Золотая всадница - стр. 31
«Господин полковник, до чего же вы проницательны… Госпожа Помпадур! Однако умеете вы делать намеки, милостивый государь…»
И, отпустив Зину, она задумалась, хочется ли ей действительно стать, пусть и на короткое время, королевской фавориткой или лучше попытаться добиться своего как-то иначе.
У Амалии было много увлечений, но до сих пор складывалось так, что она ни разу не шла наперекор своему сердцу. Бывало, она совершала ошибки, но она всегда влюблялась вполне искренне. В отличие от очень многих она никогда не жила с мужчиной ради денег или положения в обществе, и даже работа в особой службе не смогла заставить ее изменить своим убеждениям. Вот и сейчас она представила себе глуповатое добродушное лицо короля Стефана, его курносый нос, блеклые волосы – и состроила легкую гримасу разочарования.
Конечно, приятно, если у твоих ног оказывается монарх какого-никакого, но все же королевства. Но удовольствие это длится от силы минуту, а потом что?
К тому же у Амалии не было никаких оснований верить, что она добьется подписания соглашения о Дубровнике, если сумеет очаровать короля. Ведь Лотта Рейнлейн наверняка пыталась выхлопотать то же самое, но для австрийцев. Однако у нее до сих пор ничего не вышло.
Словом, все было туманно, и на мгновение Амалию охватил соблазн послушаться Петра Петровича, махнуть рукой на Дубровник и попытаться добиться лишь нейтралитета страны. Однако военный министр недвусмысленно дал ей понять, что на нейтралитет иллирийцев с таким колеблющимся монархом они положиться не могут. Значит, надо было каким-то образом добиться своего – и, хотя Амалия не привыкла отступать, она могла признаться самой себе, что пока не видит ни единого способа устроить в Дубровнике на законных основаниях российскую военно-морскую базу.
Вздыхая, Амалия встала с постели, привела себя в порядок и надела светлое домашнее платье, после чего велела подавать завтрак. Едва она села за стол, слуга доложил о приходе Петра Петровича.
– Очень хорошо, проси.
Оленин явился, галантно поклонился и взглядом скользнул по сосредоточенному профилю Амалии, по тонкой руке, которой она поправляла стоявшую в вазе на столе ветку вишни. Но тут баронесса повернула голову, увидела гостя и с улыбкой поднялась ему навстречу.
– Я завтракаю, надеюсь, вы не в претензии? Присаживайтесь, прошу вас…
Петр Петрович объявил, что завтрак – это святое, присел и стал рассказывать, что ему удалось узнать сегодня. Город судачит о вчерашней выходке Войкевича, натянувшего нос немцам, а еще говорят, что на балу у наследника была русская дама, которая произвела на его величество весьма сильное впечатление. Балерина Рейнлейн будто бы кусает от досады локти, рассчитала свою портниху и послала в Париж нарочного с мерками, требуя, чтобы ей как можно скорее изготовили платье, расшитое бриллиантами, да еще лучше, чем у баронессы Корф.