Золотая рыба - стр. 13

– Я на лодке умею на вёслах. И с мотором. Меня один… научил…

– Моряк Славко?

– Это такой брюнет под два метра с огромными глазами. Нет-нет, так… ребята. Я хотела к Чёрному морю, но ехать туда нет сил.

Да и нет у неё «сил» говорить правду.

– Ты, Саша, такая молодая, и думаешь о смерти!

Имя «Саша», к которому намерена привыкнуть как к ещё одному имени, иногда воспринимает, будто говорят не с ней, а с какой-то другой и туповатой девицей.

– Да, я думаю о смерти, о жизни, об этом лишь стоит думать. Я ведь не в рыбном учусь, не о рыбе же мне думать, – она смеётся.

И начали они хохотать. И так стояли они над бездной, хохоча и смеясь.

Утро солнечное. Итальянское. Определение, словно из далёкого будущего (в Италии не бывала. Но будет).

Крик:

– Саша, дельфины!

Настя, одетая, как накануне, только без куртки. Её босые ноги между бугров дивана, будто стволы молодых берёзок. С виду она – деревенская крепкая девушка. Но лицо нарумяненное, веки трёх цветов, актриса в годах, играющая молоденькую. Она держится одной рукой за винт иллюминатора: качает.

Сандра встаёт рядом, хотя ей и не так интересно. В иллюминаторе волны. Ветреная погода.

– Вон, вон! Смотри, Саша!

Упруго мелькает огромный рыбий хвост. Непонятна мощь этого хвоста: он даёт отпор волнам, которые качают огромный корабль.

Каюта комфортабельная, крахмаленные идеальные постели. И ванная комфортабельная. Наконец-то, цивилизация.

Впервые стирает на руках. Но как это делать, видела. Одна в спортивном лагере каждый день (у неё был не так велик запас белья, как у Сандры). В чемодане компактная ёмкость моющего средства (впихнуто мамой). Две пары джинсов, семь пар белья, футболки, майки, носки… Обе пижамы… Вещи не выглядят грязными. Она моется утром и перед сном, хотя бы частично.

В дороге нелегко: кувшин, кипяток в титане; варежка для мытья, губка, мочалка. Но, по мнению бабушки и мамы одеяния подлежат капитальной обработке. Руки крепкие и умные, да и гены работают каких-то прабабок, не имевших ни рабынь, ни техники.

Приняв душ, надев чистое, вернулась в каюту: Настя так и глядит в океан.

– Это, видимо, пролив Лаперуза!

В иллюминаторе нет берегов в этом проливе.

Выходят на палубу. Ни джонок, ни дельфинов, ни берега, а только волны, волны… Широта океана отменяет реализм.

На корабле ресторан! Они берут и морских гребешков, и крабов, и рыбу «угорь». Но куда вкусней этой невидали суп из палтуса.

Деньги выданы в Екатериненке, которая для лиц мужского пола, обитателей города Находки, «яма» (образ Александра Куприна).

Отобедав, отдыхают в холле (ковры, бордовые диваны), беседа о культурных материях.