Золотая пыль (сборник) - стр. 66
На следующий день пришлось окончательно убедиться, что московским гражданам нечего было сообщить завоевателю. Вскоре после рассвета армия двинулась к столице. Пригороды были покинуты. Ставни домов были закрыты, а двери заперты на замок.
Длинные улицы и ни одного живого существа, – вот что ожидало дерзкое триумфальное шествие, посланное вперед, чтобы расчистить путь и выстроить по обеим сторонам почтительных граждан. Но никаких граждан не было. Не было ни одного свидетеля триумфа Великой армии, которую впервые в истории провели через всю Европу, чтобы покорить девственную столицу.
Многочисленные корпуса молча брели к своим квартирам, нервно поглядывая на закрытые ставни. Несколько солдат вышли из строя и отважились войти в открытые церкви. Свечи горели на престолах, но внутри никого не было. Это они рассказали своим товарищам.
Было выбрано несколько дворов для штаб-квартир генералов и начальников отдельных частей. Иногда завоеватели даже получали ответ. Услужливый привратник открывал двери и отдавал ключи тому, кто пришел первым. Но он не говорил по-французски и, когда к нему обращались, молча кланялся. Другие двери взламывались.
Все это походило на пантомиму, поставленную на громадной сцене. Это было непонятно даже для самых старых ветеранов и тревожило их, между тем как только что выпущенные из Сен-Сира молодые вояки были странно унижены всем этим. В воздухе носился едкий запах дыма – намек на неизбежную трагедию.
На Красной площади – центральном пункте старого города – солдаты уже покупали и продавали добычу, которую они успели вытащить из горящего здания биржи. Казалось, что все жители Москвы, прежде чем ее покинуть, сложили там свои товары, чтобы их сжечь. Для нижних чинов это было непонятной глупостью. Для образованных людей это послужило новым свидетельством того немого и угрюмого бесконечного самопожертвования, благодаря которому русские так отличаются от других народов и с которым мировой истории еще приходится считаться.
Шарль квартировал вместе с другими офицерами штаба принца Евгения в одном из дворцов на Петровке, на широкой улице, ведущей от Кремля на север, к бульварам и паркам. Идя на свою квартиру, Шарль прошел через рынки и торговые кварталы, где жадные грабители, точно армия тряпичников, переходили от одной кучи к другой. Все магазины, видимо, были разграблены, а их содержимое выброшено на улицу. Первые прибывшие поспешили отыскать что-нибудь более ценное, предоставляя следующим за ними рыться в отбросах, как собакам в куче мусора.
Петровка, эта длинная улица с большими домами, тоже была покинута своими жителями. Грабители нервничали и чувствовали себя так скверно, как чувствуют себя люди перед лицом того, чего они не понимают. Самые опытные из них (в авангарде Мюрата состояло несколько знаменитых мародеров) никогда не видывали пустого города. Они страшились неизвестного. Даже люди с самым неразвитым воображением вопросительно посматривали на пустые дома, на открытые двери покинутых церквей и старались держаться вместе.