Золотая Орда - стр. 11

– Унеси, я есть не хочу.

– После такого… надо и поесть, – сухо сказала Матрена и поставила тарелку на лавку. Она уже собиралась уйти, как Устинья – и откуда только силы взялись – цепко ухватила ее за рукав.

– А ты чего это рожу-то от меня воротишь? – вдруг спросила она со злобой. – Ты что, судить меня вздумала?

– Бог тебе судья, – тихо, но твердо проговорила Матрена. – Только, матушка, не жалуйся больше, что муж бьет. Другой бы жену, которая родить не хочет, живьем в землю закопал.

– От него не хочу, – Устинья откинулась на подушки. – Зачем плодить трусов безвольных?

Дверь отворилась, и в комнату с письмом в руках вошел князь Борис. Матрена в испуге замерла, потом спешно поклонилась:

– Здравствуй, батюшка-князь!

– А ну, пошла отсюда, – притопнул он ногой, прогоняя служанку, и сразу обернулся к супруге. – Я сегодня ночью ждал тебя. Как ты смела не прийти?

– Болею… Бабьи дела, – попыталась оправдаться Устинья.

– Опять, что ли, выкинула? – скривился Борис. – Я могу тебя, как порченную, в монастырь отправить, а сам Варвару или Катьку, кухаркину дочку, себе в постель возьму. Она девка – кровь с молоком, не то что ты, дохлая.

– Твоя воля, – устало проговорила княгиня. Заметив письмо, она осторожно спросила: – Плохие новости?

Борис изменился в лице.

– Мой братец Ярослав думает, что я его пес! Свистнул – и я сразу к ноге подскачу, хвостом виляя. Видите ли, совет ему нужен: татары во Владимир едут… А мне какое дело, а?! Я что, великий князь?! Он мое место на престоле занял, сослал меня из Владимира подальше, а я еще должен ему советы давать да в ножки кланяться?!

– Он – великий князь, имеет право! И к тебе он милость проявил – ты ведь против него выступил, когда он в Орде был. Мог бы вообще тебя татарам отдать, – с воодушевлением возразила княгиня.

– А ты бы и рада была, да? – подскочил к ней Борис. – Я же, по-твоему, никто, пустое место… Что глядишь, ведьма? Что ты хочешь от меня, тварь ненасытная?

Он в ярости кинулся к ней и, схватив подушку, начал было душить жену, но сразу же опомнился, провел рукой по лицу, будто стряхивая какое-то марево, и быстро вышел.

Устинья какое-то время сидела неподвижно, приложив руку к оцарапанной шее. Потом она заметила, что князь выронил письмо, подняла его и пробежала глазами по строчкам.

Матрена, переждав, пока Борис уйдет к себе, вернулась и стала разбирать привезенные вещи, причитая:

– Самые холодные комнаты дали… Вот уж видно не шибко вашего мужа тут уважают.

Но Устинья думала о другом:

– Как бы он лишнего не ляпнул на совете… Дорого бы я дала, чтобы послушать, о чем они там будут спорить.