Золотая нить. Как ткань изменила историю - стр. 7

На каждом этапе производства эти материалы обменивались теми, кто их производил, образуя жизненно важную сеть торговли, которая распространялась по миру. По ее артериям переносились языки, идеи и товары. Такая торговля предполагала развитие сложных методов кредитования и ведения финансового учета. Производство тканей означало получение денег. Богатство, созданное с производством и продажей тканей, было основой итальянского Возрождения. Семейство Медичи, занимавшееся производством шерстяных тканей, стало банкиром Европы в XV в. Их покровительство помогло Микеланджело создать «Давида», Филиппо Брунеллески перестроить базилику Святого Лоренцо, а Леонардо да Винчи – написать «Мону Лизу». Дальше, на Восток, производство хлопковых тканей питало империю Моголов. Коленкор везли в Америку, Африку, Европу и Японию. Между тем Китай в течение многих веков ревниво хранил секреты шелководства – выращивания тутовых шелкопрядов, – монополизировав торговлю шелком, приносившую высокие доходы. Результаты подобной специализации сохранились до нашего времени. В Италию стоит ехать за тонким шелком и принтами в стиле барокко. «Мантеро», столетняя фирма, расположенная недалеко от озера Комо, располагает архивом из более чем 12 000 альбомов с образцами тканей и дизайнами, из которых можно бесконечно черпать вдохновение.

Ткацкие фабрики Великобритании остаются золотым стандартом производства шерстяных и камвольных тканей. Chanel покупает твид у компании Linton Tweeds, и начало этих отношений датируется 1920 г., когда Коко Шанель познакомилась с Уильямом Линтоном. Если речь идет о новинках текстильной промышленности, то покупатели обычно начинают и заканчивают поиски в Японии, в которой уже несколько десятилетий существует традиция создания искусственных волокон, таких как любимая линейка Heattech от Uniqlo[11].

Желание производить больше ткани и делать это более эффективно дало толчок неравномерному, иногда прерывающемуся каскаду технологических усовершенствований. Самые ранние ткацкие станки, работавшие только при участии веса тела человека, уступили место более сложным деревянным, горизонтальным или вертикальным моделям, в которых утяжеление обеспечивалось большими кусками глины или камня. Значительно позже, когда рынки расширились, а спрос вырос, потребность в новациях стала еще более острой. В 1760 г. «Журнал общества поощрения искусств, ремесел и торговли» (Journal for the Society for the Encouragement of Arts, Manufactures, and Commerce) предложил награды за создание «станка для одновременного прядения шести нитей шерсти, хлопка, льна или шелка, для работы на котором и для ухода за которым потребуется только один человек». Вскоре это желание исполнилось. В течение следующих ста лет появились прядильная машина «Дженни», ватермашина (ватерный станок, или «машина Аркрайта») и механический ткацкий станок, существенно увеличившие выработку продукции. Когда мы вспоминаем промышленную революцию, на ум сразу приходят уголь и сталь, но ближе к истине было бы представить вместо этого деловитое жужжание ткацких станков и мрачные ткацкие мануфактуры, на которых люди задыхались от хлопковой пыли. В самом деле, даже такое фундаментальное экономическое понятие, как «разделение труда», имело в качестве наглядной модели процесс изготовления ткани. Почти за сто лет до того, как Адам Смит создал свою гипотетическую фабрику по производству булавок, Уильям Петти написал, что «изготовление одежды должно обходиться дешевле, когда один чешет, другой прядет, третий ткет, следующий рисует, еще один шьет, а другой гладит и упаковывает, а не когда все вышеперечисленные операции неуклюже выполняет одна и та же рука»