Золотая лихорадка - стр. 42
– Вот тебе и большое, и светлое, – бубню тихо, ощущая острый укол ревности.
Осаживаю себя, напомнив, что я сама его выгнала, причем довольно давно, но справиться с нахлынувшими эмоциями оказывается сложнее, чем хотелось бы: ноги совершенно не желают двигаться в направлении к дому.
Остается последняя надежда, что это его брат-близнец, о котором я ничего не знаю, но и эта бредовая мысль развеивается едким дымом от выжженных ревностью легких, когда он замечает меня. Сбивается с шага, морщится и просто делает вид, что мы незнакомы. Галантно открывает дверь со стороны пассажира для своей подружки, а потом садится за руль, даже не поворачивая в мою сторону головы. Резко трогается с места и уезжает в противоположном от меня направлении.
Ещё минут пять стою с опущенной головой и пытаюсь унять дрожь в нижней губе, вызывая у себя же ассоциацию с ребёнком, у которого отняли любимую игрушку.
«Любимую», – подленько подсказывает сердце.
«Игрушку, благополучно игнорируемую несколько месяцев», – напоминает разум.
Всем спасибо, блин. Все свободны.
Наконец-то разворачиваюсь и уныло бреду к дому.
Уже на подходе вспоминаю, что выходила не совсем стандартным образом, разворачиваюсь и иду к соседнему дому.
Тамара открывает дверь при полном параде, в очередной раз напомнив мне о преображении Николая и его эффектной подружке, проводит меня в зал, и около часа я старательно, но без вдохновения, рисую ее портрет, а когда возвращаюсь в квартиру первым делом достаю из холодильника пирожные и открываю бутылку вина. Залезаю со всем этим на кровать, забыв про бокал и два часа старательно пытаюсь не реветь и не думать, но вино стремительно убывает, а мысли становятся все настойчивее.
– Вот козел, – возмущаюсь вслух, и в дверь неожиданно звонят.
Дохожу на цыпочках, не ожидая ничего хорошего и слышу голос козла из-за двери:
– Варя, открой.
– Ага, сейчас, – ворчу тихо и осторожно накидываю цепочку, а сама пячусь назад, чтобы не было даже соблазна открыть.
Он снова настырно звонит, потом еще и еще раз, пинает дверь, а где-то минут через двадцать пустых попыток возится в замке. Скрещиваю руки под грудь, умудрившись не выпустить из одной бутылку и ехидно ухмыляюсь, ожидая, как звякнет цепочка.
Как только это происходит моя ухмылка мутирует до широкой язвительной улыбки, но Колин тяжелый вздох портит настроение.
– Варь, я могу все объяснить.
– Не трудись, – фыркаю пренебрежительно.
– Мы договаривались выпить его вместе, – еще и обижается, пытаясь протиснуться сквозь щель, а я демонстративно отхлебываю прямо из горла.