Золотая лихорадка - стр. 4
На самом деле рисую я не только карикатуры. Но вдохновение на пейзажи приходит лишь с наступлением холодов, и ваяю я их, чтобы напомнить самой себе, что зима закончится, а вот портреты пишу охотно и, как правило, с умыслом. Шаг один – выбрать случайного человека, застывшего по каким-то своим причинам на одном месте. Шаг два – закончить портрет, подойти и предложить нарисовать карикатуру. Если человек соглашается и обладает здоровым чувством юмора, отдаю в подарок и портрет, наслаждаясь искренним восторгом и похвалами.
Этот парень сразу привлекает мое внимание. Он сидит на лавке с серьезным и задумчивым лицом, даже немного хмурым, опершись локтями в колени и не двигается, будто позирует специально. Подходит он как нельзя лучше: обычно я выбираю в «жертвы» самых унылых людей, чтобы увидеть, как улыбка преобразит их лицо. И чаще всего мне удается ее увидеть, но никогда не знаешь наверняка. Один тип так разозлился, что порвал карикатуру в клочья, а потом кинул мне в лицо. Как отреагирует этот? Посмотрим.
Сажусь в отдалении, чтобы не привлекать к себе внимания и только изредка кошусь, делая набросок. После полностью погружаюсь в работу, но, когда заканчиваю и поднимаю голову, понимаю, что парень уже ушел. Растерянно хлопаю ресницами, смотрю на свою работу и спешно переворачиваю страницу. Вообще-то, такое произошло впервые. Не помню, чтобы так увлекалась, что пропускала, когда объект уходит прямо из-под носа.
Смотрю на часы и понимаю, что уже семь. Неспеша поднимаюсь, потягиваюсь и бреду к своей консервной банке, которую гордо называю машиной.
На этом шедевре отечественного автопрома я приехала учиться, и она до сих пор служит мне верой и правдой, вопреки всем обстоятельствам, которые на нее обрушивались. Правда, этой весной мотор не пожелал заводиться, но я познакомилась с механиком, который привел мою красавицу в чувство. Кстати, это тот самый тип, который вот уже четыре месяца делает вид, что мы не расстались и исправно отирается у моего порога, непонятно на что рассчитывая, потому что я старательно делаю вид, что его не существует.
Если по-честному, все было хорошо с ним, даже очень. Симпатичный, приятный собеседник, умеет вовремя заткнуться, что немаловажно. С ним я зашла гораздо дальше, чем с прочими, пригласив не только в свою квартиру, но и в постель, ни разу не пожалев. Но и у него был один существенный недостаток – рядом с ним тяжело дышать. Через три недели непривычно бурно развивающихся отношений я с удивлением обнаружила, что остаюсь одна только в туалете и на том же месте приняла волевое решение – пора заканчивать. Быстро собрала его вещи, которые уже валялись по всей квартире, затолкала в сумку, происхождение которой так и осталось тайной, и указала на дверь, честно объяснив причину. Весомой она ему, разумеется, не показалась, чтобы выдворить его из квартиры понадобилась помощь соседа, крупного дядечки в летах, бывшего военного, чью отлично сохранившуюся супругу я как-то (каюсь, сильно подвыпив) предложила нарисовать обнаженной, что б, значит, на долгую память. Обещание свое выполнила, Анфиса Львовна ужасно смущалась, но бутылка вина и шелковая простынь, наброшенная как попало, притупили стыдливость, и картина вышла отменной. Соседка, сбросившую пару лишних кило и два десятка лет, осталась чрезмерно довольна, про ее супруга и говорить нечего. С тех пор он считает своим долгом защищать меня от назойливых кавалеров, так что Николай в тот злосчастный день спустился даже быстрее, чем мне бы хотелось.