Золотая империя - стр. 88
Я не хочу об этом думать. Нари свой выбор сделала. Она обхватила колени дрожащими руками и зажмурилась, не позволяя пролиться слезам, находя покой в темноте под закрытыми веками.
А потом она увидела их. Субху в больнице, которую они строили вместе, отпаивающую ее чаем, когда Нари пыталась не развалиться на части ради своих раненых соплеменников. Джамшида, смеющегося в лазарете верхом на коне из подушек. Детей шафитов в школе у рабочего лагеря. Детей дэвов, улыбающихся ей в храме.
Детей Гезири, погибших с бенгальскими огнями в руках. Всех тех, у кого, как справедливо заметил Али, выбора не было.
Нари выругалась, громко и красочно, вспугнув голубя, дремавшего на карнизе ближайшего мавзолея. Затем встала и вернулась к Якубу, надеясь, что еще не слишком поздно.
Они ждали ее у входа в аптеку. Якуб кутался в шаль, которую всегда надевал, возвращаясь домой, и заметно нервничал, перекладывая трость из рук в руки. Али с мрачным видом стоял рядом, еще более отчужденный от проходящих мимо людей, чем обычно.
Якуб, заметив ее, цокнул языком:
– На тебя никаких нервов не напасешься.
– Я не хотела никого беспокоить, – тактично извинилась Нари. – Просто… мне нужно было побыть с собой наедине, подумать. – Она смотрела на Якуба, все время чувствуя на себе тяжелый взгляд Али.
Аптекарь был недоволен.
– Молоденьким девушкам лучше бы думать, не выходя из дома, – проворчал он, поправляя шаль. – Так оно безопаснее. – Он кивнул на дверь: – Я там оставил тебе бобов и хлеба.
Нари решила пропустить комментарий про «молоденьких девушек» мимо ушей.
– Спасибо, дедушка, – ответила она просто. – Передавай семье мои благословения.
Как только Якуб ушел, Али шагнул к ней:
– Нари, прости меня. Ты права, это не мое…
– Ты все мне расскажешь, – перебила она. – Что с тобой сделали мариды, какие еще мифы и легенды ты скрывал о войне, о печати Сулеймана – обо всем, слышишь? Больше никаких тайн.
Он моргнул:
– Да, конечно…
Нари оборвала его жестом:
– Я не закончила. Если мы собираемся это сделать, слушай меня внимательно. Мы должны быть осторожны. Никаких самоубийственных выходок и речей, за которые нас где-нибудь убьют. Я и близко не подойду к бану «Я-Переломаю-Ваши-Ноги-Силой-Своей-Мысли», пока мы не придумаем план, который покажется мне – подчеркиваю, не тебе – надежным.
Али просиял:
– То есть… ты поедешь со мной в Та-Нтри? Ты не хочешь остаться в Каире?
– Конечно, я хочу остаться в Каире! И если бы Дэвабад не оказался в руках Нахиды-убийцы, на счету которой столько трупов, что тирания твоего отца кажется детским лепетом, я бы так и поступила. Но, как ты и сказал, – неохотно добавила она, – народ полагается на нас.