Знойная пустыня - стр. 21
Она склонилась ко мне.
– А девушка в Брюсселе… Вы очень ее любили?
– Не хочу об этом говорить.
– Можно влюбиться за секунду, – сказала она, приблизившись ко мне.
То здесь, то там порывы ветра, аромат деревьев, нас окутывала, как компресс, ночная влажность.
– Я не сумасшедшая и не свихнувшаяся, но после недавнего шока у меня уже нет прежних оснований для суждения. Поверьте, еще несколько недель тому назад я никогда не сказала бы кому-нибудь: «Хотите поцеловать меня?» Сегодня вечером все иначе. Я изменилась, и вы мне очень-очень нравитесь.
Сопротивляться девушке, так мирно предлагающей себя? Не надо требовать от мужчины невозможного.
Она скользнула в мои объятия, и мы буквально замерли в поцелуе. Языки наши толкались и ласкались, ликование. Потом я попробовал ее шею, уши, лоб, покрывшийся соленым потом, опять губы; она напоминала вкус тропического моря. Говорят, те, кто тонет, вновь видят свою жизнь. Утопая в этом поцелуе, я стал от желания слеп, глух и слаб.
– Там, – сказала она, освобождаясь.
Она указала на темный угол террасы.
– Там есть зал.
Я остановил ее.
– Вы не в нормальном состоянии.
– В нормальном! Но не в привычном. Мистер Уолтер, вы здоровы телом, а не только духом?
– Мне неизвестны пока никакие болезни.
– Кроме печали, которую вы носите здесь…
Она коснулась указательным пальцем места, где бьется сердце.
В рассеянном лунном свете глаза ее блестели, приоткрытый рот искал мои губы. Она сняла свой белый парик, освободила богатую шевелюру. Губы ее коснулись моих.
– Пойдемте? – спросила она.
Я впитал в себя запах ее влажных волос.
– Вам нечего бояться, – сказала она. – У меня было два любовника, утилитарных, чтобы узнать, что такое физическая любовь. С чисто практической целью.
Я оценил абсурдность.
– А я? Вы хотите усовершенствовать ваши опыты?
– Если находите меня отталкивающей, мистер Уолстер, уходите. Если же нет, проводите меня хотя бы до салона. Там есть зеркало, я хочу вновь одеть парик, прежде чем вернусь в бальный зал.
Она протянула мне руку, и я пошел за ней, переходя из одного лунного луча в другой. В зависимости от освещения профиль ее подчеркивался то черной краской, то серебром.
На пороге салона я увидел отблески зеркала, что стояло над мраморным камином. Портреты предков, взгляд женских глаз из-за веера. Затем, с уверенными движениями человека, знающего дом, Дженнифер прошла от одной остекленной двери к другой, закрыла их, задернула двойные занавеси и, вернувшись ко мне в наступившей темноте, прильнула в мои объятия. Меня окружили облака шелка, волос и аромата. Я на ощупь двинулся к двери, которую я увидел при входе и которая, по-видимому, выходила в коридор. Дженнифер меня обогнала, повернула ключ и вынула его из двери.