Знаменитые и великие скрипачи-виртуозы XX века - стр. 37
Вернувшись в Нью-Йорк, Крейслер продолжил свою обычную американскую концертную жизнь. 27 апреля 1941 года Крейслер был сбит грузовиком на 57 стрит Манхэттена и пробыл без сознания около двух недель. Когда его посетил Франц Рупп, он уже был в сознании, но потеря памяти была очевидной, так как Крейслер заговорил с ним по-немецки. Довольно скоро, несмотря на тяжелые ранения и даже черепные травмы, Крейслер стал быстро приходить в себя и уже в начале 1942 года сделал с оркестром альбом записей своих любимых сочинений на пластинке.
Обложка альбома, записанного Крейслером в январе 1942 года. Это было первое выступление Крейслера после инцидента в апреле 1941 года, когда он был сбит грузовиком на улице Манхэттена. Этот альбом, переписанный теперь на Си-Ди, даёт и сегодня нам представление о несравненном гении исполнительского искусства, имя которому – Фриц Крейслер
Копия дарственного акта Библиотеке Конгресса, сделанного в 1952 году
Эти заметки об искусстве величайшего скрипача-композитора XX века Фрица Крейслера, носят, естественно, фрагментарный характер. Как уже здесь говорилось, как ни странно, его жизни и творчеству было посвящено лишь две книги – Луиса Лохнера и Эмми Бьянколли, на английском, а также небольшая брошюра Израиля Ямпольского на русском. Были также опубликованы материалы о жизни и творчестве Крейслера в журнале «Страд» (Лондон) в 1983 году, где были опубликованы краткие воспоминания Франца Руппа, племянника артиста Фредерика Крейслера; известны также краткие воспоминания Давида Ойстраха о коротких встречах с Крейслером во время Конкурса им. Изаи в Брюсселе в 1937 году и позднее в США в 1955 году. В заключение будет приведён рассказ моего друга виолончелиста Альберта Котеля (1910–2000), о его короткой встрече с Крейслером вскоре после войны в Нью-Йорке в квартире известного скрипача Натана Мильштейна:
«Как-то уже в середине 1950-х Мильштейн пригласил меня на парти вечером в его квартире “дуплекс” на Пятой Авеню, где он тогда жил со своей женой и дочерью. Я ещё стоял у входной двери, услышав звуки рояля – кто-то изумительно играл пьесы Крейслера на рояле. Когда я вошёл в гостиную, я увидел за роялем самого Крейслера! Он играл совершенно неподражаемо свои скрипичные пьесы на рояле с таким же шармом, с каким играл их на скрипке в былые времена! После окончания его исполнения (он играл скорее для собственного удовольствия) я подошёл к нему и сказал: “Маэстро! Это нужно записывать на пластинки! Это должны слышать все!” – сказал я тогда. “Ах, – молодой человек! – ответил он мне тоже по-немецки, – я зарыл свой талант! Моё истинное призвание – быть пианистом в баре!” – Это было поразительно! Великий артист сожалел, что не стал пианистом в баре?!» Вот таким был краткий рассказ моего друга. А что? Можно вполне его себе представить, игравшим свои и другие венские мелодии в течение всего вечера в каком-нибудь фешенебельном баре Манхэттена, а под его роялем дремал бы его любимец фокстерьер Джерри (правда, ушедший ещё перед войной, но уже в Америке). Может быть, такая мысль и приходила великому артисту в старости – кругом публика, девушки, постоянные посетители бара, уютно и все друг друга знают. А потом он тихо идёт домой в своём стареньком демисезонном пальто и шляпе, купленными ещё перед войной в Европе… Быть может, такие мысли и делали старого артиста немного более счастливым, несмотря на вторую половину девятого десятка лет? Кто знает?