Знак ворона - стр. 26

Собирающуюся публику развлекали жонглеры и фокусники. Странный выбор для пьесы о величайшей катастрофе с тех пор, как Воронья лапа породил Морок.

Самые сливки сбивались в группки. Первая ночь сезона, цена единственного билета обанкротила бы кучу мелких заведений в Валенграде, но собрались все, кто мог наскрести денег. Публика соблюдала иерархический порядок, возле каждого высокого ранга собралась кучка рангов поменьше, будто цыплята вокруг наседки. Попытка присоединиться к высшей по рангу группе считалась достойной высмеивания глупостью. Я глядел на них, и мне казалось невероятным то, что и я в свое время играл в эти игры, тратил часы на туалет и составлял списки тех, с кем нужно поговорить. Эх, амбиции. Тогда я был одним из множества молодых денди, снующих вокруг. А девушки были, словно тогдашняя Эзабет. Я избегал смотреть на них.

– А можно мне сахарную вату? – спросила Амайра, переминающаяся с ноги на ногу, чуть ли не подпрыгивающая.

Я знал, что ей можно, иначе мне не будет покоя, потому дал ей монеты, и она полетела к продавцу, будто камень из катапульты.

Сливки расступились: сквозь толпу шла маршал Границы Давандейн. Сорок пять лет, воплощенная элегантность, поразительные черты, но красота совершенной статуи – холодная, чужая. Умный портной умудрился скроить ей великолепное пышное платье, удивительным образом наталкивающее на мысль о военной форме. На темных волосах – сеточка с мрачно поблескивающими драгоценными камнями. Она лишь недавно заняла пост. Маршал Вехзель был способным, но слишком старым командиром, и восстановление наших сил подорвало старику здоровье. Он тихо умер во сне. В жилах Давандейн текла кровь сразу двух княжеских родов. На мой взгляд, чересчур густые сливки. Не хватает щепотки грязи. Однако Давандайн говорила прямо и откровенно, а это стоило многого по меркам Границы, всегда кишевшей начальствующими засранцами. А главное, что мне в маршале нравилось, так это безоговорочная вера в мощь Машины. Я – единственный смертный, знающий правду о Машине Ноля. Пара подделанных документов – и Орден инженеров эфира работает, как и прежде. Все, знавшие о несоответствиях в поставке фоса, понимавшие, что Машина работает не на нем, а на силе сердца Бессмертного – мертвы. После того, как Машина испепелила врагов, Безымянные запечатали ее ядро, заменили хранилища фоса, и все вернулось к прежнему виду. Обман сохранялся, глупцы по-прежнему оставались глупцами.

Давандейн заметила меня и подозвала, чтобы представить. Ох, как мне не хотелось вести светские беседы со свежими сливками. Рядом с маршалом стоял стройный мужчина лет сорока, темноволосый, крепкий, с короткой бородой. В бороде пробивалась седина, и это шло мужчине. Платье Давандейн так и лучилось изысканной роскошью, а мужчина был одет в простой колет из белой шерсти безо всяких украшений, а на поясе – ни меча, ни даже кинжала. Что-то в мужчине показалось мне знакомым. Где-то я встречался с ним. Давно. Далеко. Чувствуя мою растерянность, он улыбнулся мне – но странно, криво.