Знак бесконечности - стр. 35
Вот дал бы мне лучше кто-нибудь воздуху глоточек. Совсем немного, на один раз. Когда тела нет, все равно хочется дышать. И пить…
- Сейчас, Света, - услышала я сквозь цветные всполохи, чей-то тихий, едва различимый голос. И прошептала:
- Тони…
- Попей немного! Осторожно!
Кто-то приподнял мою голову, губ коснулся край стакана. Вода! Я сделала большой глоток, закашлялась. И открыла глаза.
Лучше б не открывала!
Стакан держал Федька.
- Фух! – шумно выдохнул он. – Ну наконец-то. Хочешь еще воды?
Я осторожно покачала головой, которая сразу же закружилась.
- Еле нашел тебя, - рассказывал Федька. – Жду звонка – не звонишь. Сам звоню – не отвечаешь. Позвонил в консультацию. Сказали, что скорая тебя забрала. Куда – не знают. Позвонил в скорую. У нас, говорят, не справочная, обзванивайте дежурные больницы. А откуда я знаю, какие дежурные. Начал обзванивать все подряд. Я же думал, тебя в какой-нибудь роддом или гинекологию повезут. А ты в кардиологии оказалась.
- Сколько времени? – с трудом ворочая языком, спросила я.
- Половина первого. Я здесь уже седьмой час. Тебя сначала в интенсивную забрали, а пару часов назад в палату перевезли. Еле уговорил, чтобы разрешили с тобой остаться.
Я положила руку на живот, и внутри шевельнулась рыбка. Скоро уже начнет пинаться и ворочаться, а пока только тихонечко возится.
- Что тебе сказали? С ребенком как?
- С ребенком нормально все. А вот с тобой не очень. Меня спрашивают, были ли у тебя какие-нибудь проблемы с сердцем или с сосудами, а я как баран, не знаю, что сказать. Вроде, раньше ничего не было?
- Не было.
Голова потихоньку перестала кружиться. Во всяком случае, глазами я ворочала без проблем и могла осмотреться.
Меня положили в двухместную палату, но вторая кровать была свободна. Рядом стояла тренога капельницы, от нее к руке тянулась прозрачная трубка. Под больничной хламидой присосались датчики кардиомонитора, который пищал мелко и часто. Пульс хоть и успокоился немного, но все равно оставался, как сказала Алла Петровна, за соточку.
Федька сидел у кровати на стуле. Его лицо было совсем рядом – такое знакомое… Темно-серые глаза – как питерское небо, длинные ресницы, густые брови. У него всегда был немного хмурый вид, даже если улыбался. У глаз тонкие, едва заметные морщинки. Родинка над верхней губой. Когда-то мне нравилось исподтишка рассматривать его. А сейчас… Как дорого бы я отдала, чтобы увидеть рядом совсем другое лицо.
Как это глупо и грустно. Почему девочки любят не идеальных мальчиков, а мальчишей-плохишей? Может быть, потому, что неидеальной девочке трудно быть рядом с идеальным мальчиком?