Знак бесконечности - стр. 22
А потом случилось то, что случилось. Он ждал – каждый день ждал, что Света скажет ему. Хотя бы просто поделится своими подозрениями. Но она молчала. Становилась все более холодной, отстраненной. И все равно он ждал. Съездил в Линкольн, купил кольцо. Не потому что чувствовал себя обязанным. Потому что действительно хотел быть с ней. Надеялся – до последнего дня, до последней минуты. Хотя бы одно слово…
Но почему не спросил сам? Неужели причиной были две его предыдущие неудачи? Или все-таки то темное, что встало между ними?
А потом была сухая смска. Недоступный номер телефона. Удаленная страница на Фейсбуке… И все равно он продолжал надеяться. Даже попросил у Люси Светин петербургский номер. Но та с ледяным выражением лица отрезала: если Света не хочет с ним разговаривать, значит, не стоит и пытаться.
Первая неделя была просто адом. Как он пережил эти дни? А ведь приходилось еще и работать. И помогать со счетами Эшли, которая то ли действительно ничего не понимала, то ли намеренно изображала дурочку. И продолжала липнуть к нему, как пиявка.
В этом была какая-то подлая ирония. Когда-то он все отдал бы, лишь бы девушки обращали на него внимание. И это случилось. Только теперь он наоборот дорого заплатил бы, чтобы этого не было.
С каждым днем становилось все хуже и хуже. Когда Тони сравнил Свету с наркотиком, это была шутка, но то, что он испытывал, действительно ничем не отличалось от ломки. Он думал о ней постоянно, вспоминал все те дни, которые они провели вместе, по ночам не мог уснуть от изматывающего тяжелого желания.
Если б можно было просто взять билет и полететь в Петербург… Он даже выяснил, что срочную визу оформляют всего за три дня, и узнал, какие потребуются документы. Собрался ехать в Лондон, но… так и не поехал. Какой в этом смысл, если она не захочет его видеть?
Еще через две недели в компанию к отчаянию пришла злость. На Свету, на себя, на весь свет. Тони пригласил Эшли поехать с ним в Стэмфорд и привел ее в «Тоби Норрис». Они сидели за тем же самым столом, ели рыбу с картошкой и пили светлый эль.
Он чувствовал себя русалочкой, которая отказалась от хвоста ради любви и словно шла по лезвию ножа. Все вокруг было этим самым лезвием, и он старался вогнать его как можно глубже. А потом привез Эшли к себе и без лишних слов уложил в постель. В этом не было ни капли чувства, ни капли нежности. Только тоска и злость.
Он думал, что Эшли это отпугнет, но она, похоже, осталась довольна. И прилипла к нему еще сильнее. И тогда он сдался, потому что понял: теперь ему все равно. Если не Света – какая разница, кто будет рядом. Лишь бы кто-то был, чтобы хоть немного заполнить эту чудовищную, зияющую пустоту. Эгоистично, возможно, даже подло, но… ему было все равно.